– Вы как-то сказали, что я хитрая. Вы помните?

– Ну и что? – спросил Аввакум.

– Ничего. Увидели в первый раз и сразу – хитрая! Позвольте, а на каком основании?

– Вы и сейчас хитрите, – сказал Аввакум.

– Да что вы? – Она повернулась к нему, и на щеках у нее появился легкий румянец.

– Совершенно точно. Тогда вы обманули деда, сказав, что идете на занятия по рисованию. Не так ли? Но вы и не думали идти на занятия. На урок рисования не ходят с пустым подрамником.

Она стояла у камина, потупив глаза. Щеки у нее стали пунцовыми.

– У вас не было с собой и бумаги. Ничего, кроме пустого подрамника. Вот это я и называю хитростью и, мне кажется, не ошибаюсь. Может быть, у вас в тот день было свидание с женихом?

– Это мое личное дело, – тихо промолвила Виолетта.

«До чего же она похожа на Ирину, – мелькнуло в голове у Аввакума, – Ирину во время ее поездки в Вену».

– Да, – сказал Аввакум, и голос его на миг дрогнул. –

Вы абсолютно правы, этот обман – ваше личное дело. – Он немного помолчал и, глядя ей в глаза, спокойно добавил. –

Однако нам надо поспешить – внизу нас ждут.

Виолетта замерла, стоя у камина, и, побледнев, молча смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– В противном случае я предложил бы вам сесть, –

продолжал Аввакум. – Внизу ваш жених ходит по гостиной, посматривает на часы, и нам не следует злоупотреблять его терпением.

– Господи! – тихо прошептала Виолетта и огляделась вокруг. – Уж не попала ли я в жилище колдуна?

От смущения она еще больше похорошела, и Аввакум залюбовался ею.

Он подошел к телефону и быстро набрал какой-то номер. В трубке откликнулся твердый мужской голос. Очевидно, голос был знакомым, потому что Аввакум довольно усмехнулся и кивнул головой.

– Асен, – сказал он, – прошу тебя, наберись еще минуту терпения. И не выходи из себя: ревность, говорят, большой порок.