Виолетта слушала, вытаращив глаза.

Аввакум положил трубку, извинился и скрылся в спальне. Немного погодя он вышел в темном костюме, с крахмальным воротничком. Повеяло легким, приятным одеколоном.

– Так и быть, – заговорил он, подойдя к ней, – расскажу вам эту историю. Года полтора назад, когда мы занимались раскопками на юго-востоке, режиссер кинохроники Асен

Кантарджиев получил от меня в уплату за честно выигранное пари чудесную серебряную монету. Эту античную монету вы сейчас носите на цепочке. От вашего дедушки я узнал, что жених ваш кинорежиссер. Конечно, в кино есть и другие режиссеры, кроме Асена Кантарджиева. Но только невеста Асена Кантарджиева может носить на груди такую монету, не правда ли? Вот как я узнал имя вашего жениха.

– Но как вы узнали, что он здесь, внизу? – спросила

Виолетта, прикрывая рукой серебряную монету.

– Очень просто! – рассмеялся Аввакум. – Ни одна девушка не оденется столь изысканно, если не ждет гостя.

Вы, конечно, ждали жениха и поэтому надели его подарок

– цепочку с монетой. Но его присутствие прежде всего заметно по этой маленькой метке. – Аввакум показал на крохотный розовый кружок у нее на шее. – Слабый, бледный след от вашей собственной помады. Он поцеловал вас в губы, а потом перенес отпечаток и на это место. Почему вы смутились? У вас вид оскорбленной гимназистки.

Я вас обидел?

– О, – улыбнулась через силу Виолетта. – Тут-то вы промахнулись. – Она тряхнула головой. – До сих пор вы ни единым словом не задели меня. Мой жених целовал меня!

На то он и жених, чтобы целовать! – Она звонко рассмеялась, но было видно, что ей не очень весело, и сказала: –

Пора кончать разговоры – нас ждут.

– Смотрите, – сказал Аввакум, шутливо грозя ей пальцем, – в другой раз идите напрямик к цели, откровенно, без хитростей. Вы сразу могли бы сказать: «Пришел мой жених, он вас знает и хотел бы повидаться с вами!» А вы начали толковать про освещение, про обстановку, высказались о моих глазах, книгах и так далее. Это, конечно, мелкие хитрости. Но они вам не к лицу.

Она сделала несколько шагов к двери и вдруг резко обернулась.

– И опять вы промахнулись! Кое в чем вы действительно оказались проницательным. Даже чересчур! Но о некоторых вещах вы просто не имеете никакого понятия.

Извините, но подчас вы просто говорите наобум!.. Не могли бы вы одолжить мне носовой платок?

Аввакум протянул ей свой белый платочек, и она, не спеша и не смущаясь, стерла с шеи крохотный розовый кружочек. В плотно облегающей золотисто-желтой блузке из джерси она выглядела слишком женственной для своих девятнадцати лет.