– Ну, а что же дальше? – спросил Джим.

– Это все, – ответил я.

– Но как ты это объясняешь? – спросил он.

– Никак, – ответил я.

В глазах Мэйми появилось зловещее выражение.

– Но, черт побери, за него же предлагали пятьдесят тысяч фунтов! – воскликнул Джим. – Тут что-то не так, Лауден. Получается какая-то чепуха… Я знаю, что вы с

Нейрсом сделали все, что было в ваших силах, но, значит, вы были как-то обмануты. Опиум все еще спрятан на бриге, и я до него доберусь.

– На нем ничего нет, кроме старого дерева и железа, я же говорю тебе, – возразил я.

– Вот увидишь, – сказал Джим. – В следующий раз я отправлюсь сам и возьму с собой Мэйми. Лонгхерст не откажет мне в сумме, достаточной для того, чтобы зафрахтовать шхуну. Вот увидишь, когда я обыщу бриг…

– Но ты его не сможешь обыскать. Он сожжен!

– Сожжен? – воскликнула Мэйми, привстав со стула, на котором она до сих пор сидела, сохраняя позу спокойного внимания.

Наступило довольно долгое молчание.

– Извини, Лауден, – прервал его наконец Джим, – но какого дьявола вы его сожгли?

– Нейрс решил, что так будет лучше, – сказал я.

– Это, пожалуй, самое странное из всего, что мы слышали, – вставила Мэйми.

– Действительно, Лауден, это как-то неожиданно, –

добавил Джим, – и как-то нелепо. Зачем тебе… Зачем

Нейрсу понадобилось сжигать корабль?

– Не знаю. А какое это имеет значение? Мы же сняли с него все, что можно было снять.

– Ты ошибаешься! – воскликнул Джим. – Совершенно очевидно, что вы что-то проглядели.