– А вы были правы, – напомнил Костров, – в своем утверждении, что ночью Бергер не решится ехать.

Зарубин рассмеялся.

– Дипломат! Получается, что мы оба правы.

Утром к Зарубину прибежал Топорков и подал расшифрованную радиограмму.

– «Молния», – доложил он. – Слушать будут через полчаса…

Зарубин быстро пробежал глазами листок бумаги и сказал:

– Отвечай: «К приему самолетов готовы».

…Ночью прилетели два трехместных самолета с боеприпасами, медикаментами и продуктами. В них усадили

Шеффера и Бергера. Улетела и Наталья Михайловна Зарубина. Недолго ей довелось пожить в лесу, хотя она сразу начала входить в роль партизанского врача. Приказание о ее выезде пришло с Большой земли. Зарубин радировал, что Наталья Михайловна хочет остаться в отряде, но в ответ получил повторное приказание. Пришлось подчиниться.

16

В ту ночь, когда отряд провожал на Большую землю

Наталью Михайловну Зарубину, Беляка через посыльного вызвали в управу.

«Что-то стряслось», – думал с тревогой Беляк, шагая рядом с посыльным по улицам города.

Откуда может грозить опасность? В городе переполох в связи с исчезновением Шеффера и Бергера. От первого хоть машина сгоревшая осталась, а от второго – никаких следов. Пропали также референт Дубняк и шофер Бергера.

Но чего можно опасаться с этой стороны? Все сделано чисто. Может быть, газета? Очередной номер еще не вышел, – возможно, выйдет завтра. Кудрин и Найденов вторые сутки не выходят из церковного подвала. Микулич?…

Но он полчаса тому назад ушел от Беляка живой и здоровый. Остальные подпольщики не знают Беляка.

«Неужели заметили, что я посещал Карецкую? –

мелькнуло подозрение. – Тогда дело дрянь. О том, что она исчезла, знает, пожалуй, полгорода». – И Беляк стал упорно восстанавливать в памяти все обстоятельства, при которых он появлялся в квартире Карецкой, стараясь вспомнить хоть какую-нибудь допущенную им ошибку, неосторожность.

Он посещал ее только с наступлением полной темноты.