– Ну нет! Дрова таскай, воду таскай, шалаши ставь… Эх, то ли дело было в той деревеньке – голос его сделался мечтательным. – Спали на мягких перинах, бабы под боком, банька, еды от пуза…

– Чудак, а сейчас ты чем занимаешься? Не дрова разве тащишь?

– Сейчас их коняга везет.

– Так все равно пока наши не придут, будем таскать. Так что ничего ты не выгадал.

– Вот я и говорю, в деревеньке надо было оставаться. И чего ушли?

– А то ты не знаешь – проворчал второй, и они замолчали.

Сопение делалось все громче, Аржан вскинул винтовку и наставил ее в сторону тропы. Матвей спрятался за большим валуном и тоже взял подъем на прицел.

Первым появился заросший бородой до самых глаз, толстый, рыхлый мужик, ведущий в поводу навьюченного дровами коня. Мужик шел, глядя себе под ноги, силясь в густых сумерках разглядеть хоть что-то, и Аржана заметил только когда почти уткнулся носом в срез дула винтовки. Поднял глаза, ошалело уставившись в черное отверстие, нервно сглотнул:

– А… ва… ва… – он пытался что-то сказать, но не мог. Его напарник, шедший следом, остановился и вытягивал шею, пытаясь из-за широкой спины товарища разглядеть причину остановки. Был он невысоким и очень худым, засаленные светлые волосы патлами торчали во все стороны, жидкая бороденка. Не выдержал, ткнул того в поясницу, от чего Степан наконец опомнился:

– Ну ты чего встал-то? Иди давай.

– Тут это… – толстяк вытянул руку в сторону вооруженного алтайца и засопел – Вот.

Второй вышел наконец из-за его спины, ведя в поводу навьюченного дровами коня, и уставился на Аржана. Не сводя глаз с винтовки, потянул с плеча точно такую же, но остановился, когда Аржан лязгнул затвором и сказал:

– Не надо тебе, тихо стой.

Матвей вышел из-за валуна, оказавшись за спинами чужаков:

– Давай винтовку – и требовательно протянул руку.

Чужаку ничего не оставалось, как отдать Матвею оружие.

– Пошли теперь – Матвей повесил его винтовку на плечо и шагнул к костру.

Толстяк с облегчением плюхнулся было на землю, но Матвей не дал ему долго отдыхать:

– К чужому костру добрые люди дрова несут.

Второй, имени которого они пока так и не узнали, процедил сквозь зубы: