Поезжайте в Нью-Йорк и посмотрите на стоэтажные небоскребы, построенные Адамсами. Они достойны пера Свифта. Дикий бред архитектуры. А между тем они не обрушиваются: они делают свое дело, ибо строившие их мечтатели были практическими людьми по существу.

В то время как он прохаживался по палубе, покуривая и поглядывая на залитую лунным светом реку, место Максины в его мыслях занял ее отец.

Берселиус до сих пор продолжал себя показывать, скорее, в благоприятном свете. Его почти можно было назвать общительным.

Почти. Они обедали вместе, вместе ходили по палубе, разговаривали на разные темы, а между тем Адамс ни на волосок не продвинулся вперед в понимании этого человека. Между Берселиусом и его ближними стояла ледяная бездна, бездна настолько узкая, что можно было через нее переговариваться, но обладающая неизмеримой глубиной.

Берселиус всегда был так самоуверен, так безмятежно спокоен, так авторитетен, его речи были так содержательны, так освещены интуицией и приобретенными знаниями, что временами Адамс испытывал в его обществе тот особый подъем, который мы испытываем в присутствии выдающегося ума. Но бывали и такие минуты, когда эта подавляющая индивидуальность настолько угнетала его, что он ускользал из общей каюты и бегал по палубе, чтобы привести себя в нормальное состояние.

* * *

На следующее утро они выехали по железной дороге в Леопольдвилль, где застали ожидающего их «Леопольда» — мелкосидящий пароход в двести тонн.

VIL ЯНДЖАЛИ

VIL ЯНДЖАЛИ

Экипаж «Леопольда» состоял исключительно из бельгийцев, и трудно было найти лучший состав. В особенности пришелся по душе Адамсу капитан по имени Тилькенс. Это был рослый малый, имевший жену и детей в Антверпене, и он только и делал, что проклинал Конго и мечтал возвратиться на родину.

Они пересели на маленький речной пароход «Корона», и однажды утром, вскоре после завтрака, три удара колокола возвестили о прибытии в Янджали.

Представьте себе первобытную пристань, горсть хижин, по большей части глинобитных, похоронную, душную зелень тропической листвы и море света, заливающего нагроможденные кипы товаров.

Таков был Янджали, а за Янджали вставал лес, а перед Янджали протекала река, и в стародавние времена вдоль по блестящей водной поверхности, оттуда, где большие пальмы отступают перед тростниками и речной травой, густо прокатывался призыв гиппопотама к солнцу, звуча органной нотой, подобно которой не услышишь ни от какой иной твари на земле.

В наше время этот голос больше не раздается здесь, так как люди отогнали больших чудовищ в глубь страны.