Из рассказанного Срокой Андре сделал вывод, что патриоты погибли. Это потрясло его. Андре невольно вспомнил тех, кого знал лично, и мысленно представил их себе.

Андре уже не слышал, о чем говорили молодые люди.

— Я предчувствовал, что так будет, — прошептал Срока. — Выдал всех один из подростков.

— Ну а что ты сам теперь намерен делать? — Максу не нравилось, что Срока уходил от них один. — Ты не хотел бы остаться вместе с нами? — предложил он ему.

— Оставь меня! Друзей у меня все равно нет. Я пойду… куда-нибудь. А уж чем заняться — это моя забота. Жалко, что я не пошел с Василием и Алексеем: уж они-то не пропадут. Готов поклясться, что они пробиваются к своему командиру. С ними и я до конца войны пробыл бы в подразделении, где есть чему научиться и где можно было бы показать себя.

Удерживать Сроку было бесполезно, и Макс хорошо знал это. Они распрощались.

Андре тем временем начал приводить сарай в порядок, аккуратно уложил поленницу.

— Он ушел, и никто не знает, что с ним станется, — заметил Макс. — Вот так встретишь человека, подружишься с ним, а потом всему конец, как будто его и не было вовсе. Только не говори, что война во всем виновата. Так и я мог бы сказать.

Однако Андре и не собирался вовсе отвечать Максу. Его мысли были заняты совершенно другим.

— Надеюсь, что твоя рация в полном порядке: тебе надо связаться с Центром. Никакого самолета мы принять уже не сможем, да он нам пока и не нужен.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

БОМБЕЖКА

БОМБЕЖКА

Тучи низко нависли над землей. Густой туман осел на деревьях и кустарнике, и они время от времени роняли тяжелые капли на землю. Холод проникал через одежду, пронизывал до костей. Трое мужчин, ранним утром 17 октября вышедшие из леса, промокли, промерзли и почти валились с ног от усталости, однако настроение у них было бодрое. Эрнст, Вилли и Фриц проделали нелегкий четырехсуточный переход, прежде чем добрались до Оппельна, выполнив тем самым указание Центра. Они мечтали добраться до Силезии и как можно скорее попасть в Лаузиц, если что-нибудь срочное не задержит их в Павонкове.

Все обитатели мельницы еще мирно спали, когда они, пройдя через задние ворота, прошмыгнули в свое убежище. Эрнст зажег фонарик: все стояло на своих местах. Друзья первым делом бросились к гектографу, на котором они печатали листовки, но и тут все было нетронуто, о чем свидетельствовал густой слой пыли.

Не проронив ни слова, Эрнст потушил фонарик и спустился в комнату, где спал сын мельника Эдвард. На все вопросы Эрнста он отвечал покачиванием головы, означавшим, что Андре здесь не было. Более того, он даже не прислал сюда своего связного.