Ася по себе знала, что в одиночестве Мария даст волю слезам. Однако это не помешает ей делать то, что надлежит делать сегодня. Она вот-вот застучит каблучками по мостовой к рабочему клубу, а оттуда к назначенному времени незаметно проберется на отведенный ей сегодня наблюдательный пункт.

— Мария — хороший товарищ, — неожиданно для себя сказал Ян. Казалось, он хотел как-то оправдать любимую за несдержанность, а заодно и за то, что сейчас, шагая с друзьями рядом, он мысленно был с ней.

— Открыл Америку! — фыркнула Ася.

— Америку не Америку, а она хороший товарищ, — задетый ее тоном, повторил Ян.

— Да, да, да! Она хороший товарищ, несносный ты человечина! — нисколько не кривя душой и желая его успокоить, подтвердила Ася и почти с завистью тихо добавила: — Как ты полюбил…

— Так тем более не надо делать ее несчастной! Мы — солдаты, солдаты революции… Ведь сегодня кто-то из нас может не вернуться! — не повернув головы, наконец высказался Новиков.

Ян вспыхнул. Несчастной! Этот матрос сумасшедший, что ли? Ян крепко стиснул зубы, чтобы не выругаться. Молчит, паршивец, молчит, да вдруг такое отчубучит, что в пору дать по его ясной сероглазой физиономии… Несчастной! Да Ян готов жизнь за нее отдать!

— Жизнь отдать? Врешь, братец?! Ты клятву святую этой жизнью давал? Давал! Нет у тебя жизни! Ни тебе, ни ей пока она не принадлежит. Для чего же ты, латыш, здесь, в Баку? Твоя жизнь прямо сейчас может пойти в расход за дело революции! — как бы угадав его мысли, горячо воскликнул Филипп. — А вот не станет на свете меня, и плакать некому будет…

Ян ничего не ответил, а Ася, вспомнив, что у Филиппа и вправду никого на свете нет, взяла его руку в свою и ласково сказала:

— Глупый ты, Ванюша, хоть и «морской волк»! Я буду плакать… Мы все, твои товарищи, будем плакать…

— Ой, сестренка, мне в пору на самом серьезе слезу пустить! Ну вот, за разговором мы и пришли. — Вдруг Филипп шепотом спросил Асю: — А она, Ван Ваныч, будет плакать?

— Будет. Глупый, неразумный ты человек… Не сиди Аня сейчас в Метехской тюрьме — рядом с тобой стояла бы.

На одном из поворотов Большой Морской улицы остановились. Ася пошла дальше, а Филипп, будто закуривая, нагнулся к Яну:

— Прощай! При всех нам неловко будет это сделать. Береги свою Мусит. Девчонка и в самом деле того стоит…

— Что это ты вздумал прощаться? — улыбнулся Ян и стиснул широкую ладонь товарища. Сейчас Новиков был непривычно взволнован. Что с ним? Если бы Ян не знал его испытанную в боях храбрость, засомневался бы в нем…

Ему же самому сегодняшнее задание казалось не более опасным, чем предыдущие. Мысли, сопряженные с ним, были обычные, как в любом другом случае.