— Как же ты выкрутился? — спросила Ася.

— Я сказал, что шел в зубное отделение. Мой барский вид, манера разговаривать, запах духов, золотой портсигар, из которого я любезно предложил полицейскому закурить, подействовали. Но он вдруг опомнился: «Пристав разберется и отпустит вас», — сказал добродушно, но парабеллум из рук не выпустил. Если бы этот болван тут же меня обыскал, обнаружил бы браунинг, три обоймы к нему и запасную бомбу…

Дальше Разин рассказал, как в участке бесконечные звонки по телефону сообщали дежурному о событиях дня. Потом тот записывал телефонограмму. Уткнувшись носом в бумагу, он одной рукой писал, другой держал трубку. Разин сидел чуть поодаль от него, и вдруг сообразил, что можно попытаться уйти! Тихо, благо был в калошах, задом он отошел к открытой двери, прошел мимо часового и оказался на улице.

Едва успел пройти три дома, как из подъезда управления выскочили с револьверами несколько полицейских:

— Держите! Держите его! Стой! Стой! Стрелять будем!

Испугавшись, что прохожие могут броситься на помощь полиции, Роман остановился и, выпустив несколько пуль по полицейским, загнал их в подъезд.

Кругом стало тихо и пусто. Напуганные перестрелкой, прохожие разбежались. Уже когда Роман был за углом, на другой улице, кто-то дал два выстрела. Пришлось долго петлять, даже перемахивать через заборы, чтобы уйти от преследования. Видя, что Роман вооружен, погоню за ним вели осторожно, с оглядкой: боялись, что он ухлопает кого-нибудь. Роман снова вышел в степь и, наконец, оторвался от полицейских. Но что же дальше делать? С конспиративной квартирой провал… Связь потеряна…

— Но не к лицу было мне, молодому барину, валяться в степи. Да и есть очень хотелось, — продолжал Роман. — Поздно вечером я снова пошел к больнице, только с противоположной стороны. Перелез через забор в сад, сквозь малинник добрался до ворот и залег: стал караулить сторожа Андрея. Я же знал, что он подпольщик, поэтому, когда он появился, попросил спрятать меня. Он нашел место: на глубине шести-семи метров, в морге, есть цементированное отделение. Такое там зловоние, что санитары оставляют трупы на носилках возле дверей, а сторож потом один перетаскивает их…

Слушая Романа, Ася не сказала, промолчала в тот момент, что его пребывание в течение суток в этой яме не прошло без следа. От него так пахло, что пришлось попросить на время у Парушина запасную одежду.

О смерти Филиппа никто не говорил Роману, и когда тот узнал об этом от Аси, схватился за голову:

— Нет, Сатана, нет… Не может быть!

Разин метался из угла в угол, ругался на чем свет стоит и клялся жизнью матери, что убийцы от него не уйдут…