Но мужчины решительно вышли из подвала.

— Ежиш Мария! — всхлипнула вслед им женщина.

Квятка-старший оглянулся: ничего, отплачется, возьмется за дело.

Партизаны уже покинули дом. Немцев из казармы выбили. Сильная стрельба слышалась возле вокзала, куда пришло подкрепление фашистам.

Сюда еще на рассвете прибыло два вагона с немцами, которые стали помогать тем, кто уже отбивал атаки партизан и словацких солдат, вопреки наказам командования, перешедшего на сторону повстанцев. С прибытием свежих сил фашисты потеснили партизан от вокзала. Снова были убитые и раненые. Однако в полдень откуда-то с тыла ударили пулеметы и совершенно неожиданно, к неописуемому ужасу немцев, раздалось русское «ура!».

Здесь, в глубоком тылу, это «ура!» для бывших фронтовиков прозвучало как смертный приговор. Эсэсовцы заметались, ища выхода из окружения. Первым делом они бросились к вагонам, в которых приехали. Но с тендера сонно пыхтевшего впереди паровоза ударили два пулемета, с крыши пакгауза забухал крупнокалиберный, а откуда-то из палисадника полетели гранаты.

Немцы залегли. Окопаться было невозможно. Выбирали то штабеля шпал, то одинокие вагоны, стоявшие на запасных путях, то оградку. Но со всех сторон под рокот шкодовских пулеметов наседало, давило, уничтожало фашистов неумолимое русское «ура!».

В кабинете дежурного по вокзалу находился начальник штаба партизанской бригады Егорова Ржецкий. Он говорил по телефону с командиром бригады имени Яна Жижки, который просил помочь, особенно в районе банка и около клуба гардистов.

Возле банка, кроме немцев, собралось до пятисот гардистов, чьи состояния находились здесь. Тщетная демонстрация «защиты».

…В отрядах бригады Егорова только некоторые командиры были советские, а бойцы и политработники — в основном из местного населения и словацкой армии. Но присутствие опытных советских партизан удваивало боеспособность отрядов. Там, где появлялись егоровцы, бой вскипал и сразу же определялся перевес на стороне повстанцев.

Вот и тут, возле банка, опять русское «ура!» решило исход боя, хотя выкрикивали его почти все словаки.

Бежать из полуразрушенного здания фашистам не удалось. Небольшая кучка отчаявшихся немецких головорезов и гардистов сдалась.

Город был освобожден.

Отец и сын Квятко вернулись домой уже на закате. Настрадавшаяся мать бросилась к Дюро с объятиями. А сын, счастливый, вспотевший, в разорванной рубашке, похвалился, что в бою совсем близко видел самого главного десантника — Героя Советского Союза Егорова. Для юноши это было таким событием, что он рассказывал и рассказывал о виденном и пережитом каждому встречному.