— Ты еще не представляешь, капитан, как весело тебе будет, даже если немцы отступят с твоей Курщины. Ты еще зальешься курским соловьем, если станешь упираться. А теперь возьми вот ремень, который у тебя отобрали. Подпоясанным будешь совсем молодцом, да еще при ордене. Мы не боимся, что ты повесишься на ремне. Для этого он слишком широк.

Власовец положил ремень на нары и поплелся к выходу.

Русанов захохотал:

— А ты еще и большой трус! Страх, наверное, загнал тебя в плен.

— Ошибаешься. Я здесь по убеждению, как и наш генерал. Мы за свободную Россию без Сталина и большевиков, — ответил власовец, остановившись возле двери. — Но мы еще повоюем с тобой, капитан! Смеется тот, кто смеется последним.

Русанов улыбнулся и вслед ему продекламировал:

КРЕПОСТЬ ЛЮТЦЕН

КРЕПОСТЬ ЛЮТЦЕН

В середине июля 1943 года немецкое командование спешно эвакуировало из Орла тылы, службы, учреждения.

Во дворе городской тюрьмы гремели выстрелы — расстреливали узников.

Ждал своей очереди и Русанов.

Но не дождался.

Пятеро конвоиров повели его из тюрьмы на вокзал и там посадили в товарный вагон с зарешеченными окнами.

Эшелон шел медленно, потому что партизаны — то орловские, то смоленские, то белорусские, а потом и литовские — разрушали железнодорожные пути.

В дороге прошла неделя. Наконец поезд остановился.

— Куда мы приехали? — спросил Александр конвоиров.

— Город Лютцен. Восточная Пруссия.

Русанова и его охранников встретил служащий полевой жандармерии с подковообразной бляхой на груди. Он сказал конвоирам, чтобы они отвели пленного в крепость.

Во времена средневековья в крепости Лютцен гнездились псы-рыцари Тевтонского ордена. Из этой цитадели рыцари нападали на земли прибалтов, грабили селения и города. Теперь здесь был концлагерь. В нем содержались не рядовые пленные Красной Армии, а военные специалисты или офицеры. В Лютцене шла моральная «обработка» узников, которых фашистское командование пыталось использовать по специальности.