Мне страшно было посмотреть на Саню и Вадика, потому что их лица были зеркалом моего собственного. Мы были убиты, растоптаны. И на Руди посмотреть было боязно. Как бы не вмазать сгоряча, хотя парень явно хотел как лучше, хотел угодить гостям – хорошим, хотя и малость ненормальным людям из загадочной северной страны.
– Россия – священная наша держава, Россия – любимая наша страна… – вдруг раздалось из-за дверей.
Что это? Я поднял голову, а со двора неслось:
– Могучая воля, великая слава – твое достоянье на все времена!
И я подтянул дребезжащим, плачущим козлетоном:
– Славься, Отечество, наше свободное!..
Они появились на пороге. Петрович и Пашка. Живые и здоровые.
Мы ринулись к ним.
Пашка прикрылся руками и запричитал:
– Только не бейте, дяденьки!
А Петрович пробасил:
– Вы что, шуток не понимаете?
Обошлось без рукоприкладства. Было братание, тычки, вопросы:
– Вы когда прилетели?.. Что так рано, вы же позже собирались?.. Петрович, как твой финансовый вопрос?.. Как там Москва?.. Как дочка, Паш?.. Что за хохмы?..
Нам торопливо отвечали:
– Только что… Решил… А что там делать, в слякоти? Да и вас жалко… Стоит столица, мерзнет… С дочкой нормально, перебесится – авось человек станет… Это мы Руди попросили, ну, типа чтобы розыгрыш…
– Идиоты! – возопили мы с Санькой и Вадиком, забыв о дружеских чувствах к Пашке и надлежащем почтении к капитану «Санта Лючии».
Вы спросите, что было потом? А потом была баня. С иноземными вениками, с возлияниями и закусками. И разговоры до утра. Хороший получился Новый год. Волшебный.
Через две недели мы вышли в море. Вскоре остров Уполу растаял в утренней дымке. Нас ждали новые моря, земли и острова. Саня всегда мечтал побывать на Фату-Хиве, Пашка – на острове Пасхи, а Вадик – на Мадагаскаре, ему, видите ли, страсть как охота на лемуров посмотреть в естественных условиях. Ну, а у нас с Петровичем, нашим уважаемым Санта-Парусом, другие приоритеты – нам бы плыть и плыть. А куда, так ли это важно?