– Спасибо, – сказали мы хором.
А вот чего у нас не было, так это оцинкованных шаек. Сколько ни искали, ничего даже отдаленно похожего найти не смогли. Пришлось удовлетвориться кастрюлями с камбуза нашей шхуны.
Оставалось два часа до Нового года, когда Саня «забил последний гвоздь». За сущие гроши он купил мешок копры. Там же, на рынке, зеленщик каким-то хитрым механизмом превратил ее в белоснежную стружку.
– Теперь у нас есть снег! – объявил Саня.
Мы засыпали стружкой углы предбанника, уже украшенного гирляндами из цветной бумаги и звездами из фольги. Очень красиво получилось. Аж сердце защемило.
Можно было раздеваться.
Ну, это быстро. Всей одежды – шорты да футболки. Тропики.
Пока разводили огонь, пока выгоняли дым – банька-то получилась «по черному», – уж и время подошло. Мы подсели к накрытому столу. Вместо соленостей – пряности, вместо селедочки – тунец, будь он не ладен. Но водочка есть, пусть и не нашенская.
Разлили.
– Хорошо сидим, – сказал Вадик, и нотки пронзительной грусти прозвучали в его голосе.
– Им сейчас тоже хорошо, – сказал я, и друзья, конечно же, поняли, о ком я.
– Хоть позвонили бы, – непривычно резко проговорил Саня.
По радио приглушенно зазвучали позывные Москвы. Это нам тоже удалось – протянуть радиониточку между Уполу и Красной площадью.
– Позвольте мне, – сказал я, поднимая пластмассовый стаканчик с водкой. – Я хочу пожелать нам всем семь футов под килем. Пусть «Санта Лючия» несет нас дальше по морям-океанам, и все мы будем вместе, и все мы будем счастливы.
В это мгновение дверь дома отворилась, и на пороге в клубах жаркого пара появился Санта Клаус.
Это было чудо! Все было ровно так, как два года назад.
– Петрович! – заорали мы и бросились к Санта-Парусу.
Мы обнимали его, тискали, стучали по спине, причем особенно усердствовал в этом его племянник. Потом Вадик вцепился в фальшивую бороду пришельца и сорвал ее.
Это был не Петрович. На нас испуганно взирал Руди Краузе.
Такого разочарования я не испытывал давно. Может быть, никогда не испытывал. Это было падение. Это был крах!