Они улетели, а мы остались. Не знаю, чем руководствовались Вадик и Саня, у меня же было две причины отказаться от новогоднего визита в стольный град Москов. Во-первых, Петрович – человек слова, и не позволил бы мне лететь за свои. А вводить его в расход мне не хотелось, все-таки отсюда до Родины – через Окленд и Лондон, – 73 тысячи рубликов отдай. Это если в пересчете. И назад столько же. А во-вторых, не очень-то меня тянуло в Отечество. Пока еще… Возможно, Саня и Вадик остались из тех же соображений.

Как бы то ни было, мы остались, а они улетели. Жили мы на берегу, в скромном пансионе, на всем готовом. Работы на шхуне, как и ожидалось, шли ни шатко, ни валко, так что времени у нас было предостаточно.

Утро мы начинали с плотного завтрака. Потом направляли стопы на крошечную верфь на окраине города, где местные умельцы охорашивали «Санту Лючию». Там мы убеждались, что сделано прискорбно мало, но хотя бы со старанием. После этого можно было отправляться, куда глаза глядят.

Мы вдоль и поперек исходили город. Вполне типический, надо сказать, для этих мест. Центр его был застроен зданиями европейского типа – с верандами, тенистыми патио и прочими ухищрениями для спасения от тропического зноя. Окраины представляли собой россыпь фале – хижин, покрытых пальмовыми листьями. Стен у фале нет, видно насквозь, но если обитателям «дома» нужно заняться чем-нибудь сугубо личным… сами догадайтесь, о чем я, – проемы между столбами, на которых держится крыша, завешиваются циновками. Однако обычно циновки лежат свернутые в углу. Отсюда вывод: вопреки широко распространенному мнению, самоанцы делами приятными и глубоко личными занимаются не так уж часто. Может, богобоязненность мешает?

Количество церквей в городе поражало воображение. Очевидно, это было своеобразным наследием прошлого. Слишком много разноязыких «цивилизаторов» брали Самоа под свою опеку. Сначала голландцы, потом англичане, американцы. Пятнадцать лет – вплоть до начала Первой мировой воны – Западное Самоа было колонией Германии. Затем настал черед Новой Зеландии… Разумеется, просвещение островитян было немыслимо без Божьего благословения, вот и появились в Апиа церкви католическая и протестантская, методистская, храм мормонов, церковь конгрегацио… и не выговоришь. И прочая, прочая, прочая. А вот православного храма на острове Уполу нет, как нет его и на других островах архипелага. А ведь в начале XX века здесь находилась русская фактория, хозяин которой – купец из Владивостока Аким Седых, – считался одним из богатейших людей этих мест. Достаточно сказать, что именно Седых купил поместье, некогда принадлежавшее писателю Роберту Луису Стивенсону.