– Все должно было походить на несчастный случай, – ответил Хобдей, не поднимая головы. – Только одна пуля. Случайно человек не стреляет в себя два раза. Я должен был проследить, чтобы он умер в свое время.

Гнев Марка не имел никаких пределов, а Руфь Кортни на этот раз, кажется, всхлипнула. Шон снова открыл глаза.

– Ты в порядке, дорогая? – спросил он.

Она молча кивнула. Шон перевел взгляд на Хобдея.

– Продолжай, – сказал он.

Когда все закончилось, Питер Боутс прочитал все записанное вслух дрожащим, а в особенно жутких местах замирающим голосом, переходя даже на шепот, так что Шону приходилось сердито прикрикивать на него:

– Читай громче, черт возьми!

Потом он переписал все набело в двух экземплярах, и Хобдей подписал каждую страницу, ставя на них неразборчивую закорючку, а под ним подписались все присутствующие. К последней странице каждой копии Шон приложил свою должностную восковую печать.

– Хорошо, – сказал он и положил верхний документ в железный сейф, встроенный в стену за его спиной. После чего обратился к Питеру: – Я хочу, чтобы вторую копию вы взяли с собой и зарегистрировали. Благодарю вас за помощь, мистер Боутс.

Он закрыл сейф и повернулся к остальным.

– Марк, позвони, пожалуйста, доктору Эйксону. Мы должны позаботиться о нашем свидетеле. Хотя, на мой вкус, я бы с большей охотой полюбовался, как он мучается.

Когда в Лайон-Коп приехал доктор Эйксон, было уже почти два часа ночи, и Руфь Кортни провела его в комнату для гостей, где лежал Хобдей.

Ни Шон Кортни, ни Марк не захотели присутствовать при этом. Они остались в кабинете, тихо сидя перед разожженным слугой камином. В окно бился порывистый ветер, хлестал дождь. Шон пил виски, и в течение часа Марк подливал ему дважды. Генерал устроился в своем любимом кресле, постаревший и усталый, сгорбившись от горя и обеими руками держа стакан.

– Было бы у меня достаточно мужества, я бы просто пристрелил его как бешеную собаку. Но он все-таки мой сын, и, сколько бы я этого ни отрицал, все равно в его жилах течет моя кровь, он плоть от плоти моей.

Марк промолчал. В комнату вошла Руфь.

– Доктор Эйксон сейчас занимается рукой этого человека, – сказала она. – Он пробудет еще час, а тебе, дорогой, давно пора в постель… я так считаю.

Подойдя к креслу Шона, она мягко положила руку ему на плечо:

– На сегодня с нас более чем достаточно, слышишь?

На столе вдруг резко, раздраженно затрезвонил телефон. Все вздрогнули и изумленно уставились на него. Прошло секунд пять, и телефон снова требовательно зазвонил. Руфь подошла к столу и взяла трубку.