– Я схватил человека, который убил моего дедушку! – ликуя, воскликнул он.

Не дойдя до Марка, Шон остановился как вкопанный посреди кабинета и уставился на него.

– Это… – Он замолчал, в глазах его мелькнул страх. – Это Дирк Кортни, мой сын?

Слуги внесли в кабинет тяжелое неподвижное тело и положили на кожаный диван перед камином.

– Кто надел на него кандалы? – проворчал Шон, разглядывая пленника. – Снимите их с него, – не дожидаясь ответа, приказал он. – Черт побери, что у него с лицом?

Тут вошла Руфь Кортни, которую разбудили крики и суматоха в доме. На ней был длинный халат и ночной чепец, завязанный под подбородком.

– Боже мой! – воскликнула она, во все глаза глядя на Хобдея. – У него же рука сломана… да и челюсть, наверно, тоже.

– Как это произошло? – потребовал объяснений Шон.

– Это моя работа, – пояснил Марк.

Шон несколько долгих секунд молчал, изумленно глядя на него.

– Ну-ка, дружок, выкладывай все с самого начала, – проговорил он наконец.

Пока Руфь Кортни молча занималась разбитым лицом Хобдея, Марк стал объяснять, как все произошло.

– Его зовут Хобдей, он уже много лет работает на Дирка Кортни. Можно сказать, его правая рука.

– Ну да, ну да, – кивнул Шон. – Я не сразу его узнал. Лицо сильно распухло. Я уже с ним встречался.

Спокойно и быстро Марк рассказал все, что знал об этом человеке, начиная с первой встречи с Хобдеем в заброшенном имении Андерсленда.

– Значит, еще тогда он сказал тебе, что работает у Дирка Кортни? – строго спросил Шон.

– Нет, сказал, что служит в «Ледибургской сахарной компании», – уточнил Марк.

Шон снова кивнул, уложив белую бороду на грудь.

– Продолжай, – сказал он.

Марк повторил рассказ Пунгуша о смерти деда, о том, как три человека пришли вместе с ним в долину, как «тихий» выстрелил в него, а потом сидел и ждал, когда тот умрет, как они втроем закопали его, ничем не обозначив место захоронения.