— Мы все здесь обедаем и ужинаем. Не надо быть Форсайтом. Хотя, как только мужчина перестает быть Форсайтом, он превращается в существо среднего пола. Не правда ли?

— Никогда не задумывался, — сердито ответил Сергеев, он отодвинул стул и помог актрисе сесть.

Павлова от вина отказалась, Сергеев один никогда не пил, он тут же вспомнил Зверева, который предпочитает пить один. Какие отношения у него с Павловой? Сергеев с неприязнью посмотрел на актрису, которая с аппетитом ела, думала о чем-то своем и не обращала на него ни малейшего внимания. Ну зачем, спрашивается, он около двух часов проторчал у театра и теперь сидит здесь с женщиной, о которой он ничего не знает, кроме того, что у нее красивые разноцветные волосы, серые, чуть раскосые глаза, она хорошо сложена и неплохая актриса. Зверев близок с Татьяной Павловой? Зверев завербован иностранной разведкой? Человек имел все — любовь, дружбу, молодость, силу. Сергеев разрушит этот красивый мир. Мир, который человек создавал много лет, преодолевал препятствия. Сергеев убежден, любовь окружающих надо завоевать, просто так ничего не бывает. Звереву завоевывать особенно трудно, он человек остроугольный, за свою нетерпимость и гордость ему приходится платить отдельно. Можно легко найти себе оправдание: если Зверев — предатель, его необходимо обезвредить, наказать, Почетная обязанность Сергеева. Он, между прочим, не имеет такой любви. Любовь не сумел завоевать, а дружбу — сохранить. Значит, он в чем-то хуже Зверева. Петерс нашел ход к Звереву, а он, Сергеев, прозевал, прошляпил. Интересно, как бы назвали врача, прозевавшего легкую болезнь и отправившего в последний момент человека на операционный стол, где уже другие люди начнут его резать, спасая жизнь?

Сергеев почувствовал на лице теплую мягкую ладонь, вздрогнул. Павлова, перегнувшись через стол, взлохматив ему волосы, спросила:

— Вы не боитесь вечером пить кофе?

— Да нет, — ответил он, удивленно посмотрел на пустой стол. В бокале пузырился боржом, и Сергеев выпил, оглянулся. В зале, кроме них, никого не было, с некоторых столов уже сняли скатерти. — Наверно, уже не дадут, — сказал Сергеев и собрался идти на кухню, но актриса его остановила:

— Я уже заказала, Сергеев. Вы меня извините, я попросила двести граммов коньяку, — и торопливо добавила: — У меня есть пять рублей.

— Это прекрасно, Таня. — Сергеев никак не мог вернуться, он напрочь забыл об этой женщине и сейчас, взглянув ей в лицо, снова подумал, что она чертовски красива.

Официантка принесла коньяк и кофе и как-то странно посмотрела на Сергеева, будто подозревая, что он может сбежать, не заплатив.