– Разумеется, – ответил я, хотя, конечно, в душе не был так уж уверен.

– Сколько людей будет у Гутрума?

Я догадался, что вопрос этот Энфлэд задает по просьбе Эльсвит. Жена Альфреда хотела знать, есть ли у ее мужа шанс выжить, или же они должны взять захваченный у Свейна корабль и отплыть во Франкию.

– Гутрум поведет по меньшей мере четыре тысячи человек, – ответил я.

– По меньшей мере?

– Это зависит от того, сколько людей явится к нему из Мерсии, – сказал я. Мгновение подумал и добавил: – Но я рассчитываю, что у него будет четыре тысячи.

– А сколько людей будет в войске Уэссекса?

– Столько же, – ответил я.

Я солгал. Если нам вдруг невероятно повезет, мы сможем собрать тысячи три, но я сомневался в подобном исходе дела. Две тысячи? Вряд ли, но возможно. Больше всего я боялся, что Альфред поднимет свое знамя, а никто под него не придет или что явится только несколько сотен. Мы могли бы привести с Этелингаэга триста человек, но что такое триста воинов против огромной армии Гутрума?

Альфреда тоже беспокоило, сколько соберется народу, и он послал меня в Хамптонскир, чтобы выяснить, какая часть графства занята датчанами. Я обнаружил, что они хорошо укрепились на севере, но юг графства свободен, а в Гемптоне, где базировался флот Альфреда, военные корабли все еще стоят, вытащенные на берег. У Бургварда, командира флота, в городе было больше ста человек, и он расставил их на стене. Бургвард заявил, что не может покинуть Гемптон: вдруг датчане нападут и захватят корабли, но у меня имелся клочок пергамента, написанный рукой Альфреда, с печатью, изображавшей дракона, и, пустив его в ход, я приказал оставить тридцать человек для защиты кораблей, а остальных привести к Альфреду.

– Когда? – мрачно спросил Бургвард.

– Когда тебя призовут, – ответил я, – но это случится скоро. И еще ты соберешь местный фирд и приведешь его с собой.

– А если сюда явятся датчане? – спросил он. – Если они придут морем?

– Тогда мы потеряем флот, – ответил я, – и построим другой.

Бургвард боялся не зря. Датские корабли снова появились у южного берега, правда, пока в одиночку. Датчане ведь были викингами: они высаживались на берег, отправлялись в набег, насиловали, жгли, грабили – и снова уходили в море. Это очень беспокоило Альфреда: а вдруг целая флотилия высадится где-нибудь на берег и двинется на него. Короля мучили страх и сознание того, что нас так мало, а врагов – без счета и что вражеские лошади жиреют на свежей траве.

– Я выбрал праздник Вознесения, – объявил Альфред, когда я вернулся из Гемптона.

В праздник Вознесения нам следовало быть готовыми на Этелингаэге, а в следующее воскресенье, в День святой Моники, должен был собраться фирд, если будет чему собираться. В донесениях сообщалось, что датчане готовятся к маршу, и было ясно: они направят свою атаку на юг, двинувшись к Винтанкестеру, столице Уэссекса. Чтобы защитить этот город и перекрыть Гутруму дорогу на юг, фирд соберется у Камня Эгберта. Я никогда не слышал о таком, но Леофрик заверил меня, что это известное место, где еще король Эгберт, дедушка Альфреда, выносил свои приговоры.