– Свежая почта из Совета народных комиссаров, товарищ Блюхер, – старший протянул ему пакет с сургучными блямбами. – Только попрошу поаккуратнее, бумаги имеет гриф «Строго секретно»! Ознакомитесь – и листы мне обратно по счету сдадите… Не обессудьте, товарищ главком: правила такие. Почитать и покурить можно во второй караульной, там никого нет. Хм… Товарищ Блюхер, что же вы с кисетом-то?

– А что такое? – не понял вопроса Блюхер, старательно пряча от охранника свой мокрый «тыл».

– В курительной комнате есть хорошие папиросы, «Герцеговина Флор». Говорят, их сам товарищ Сталин выделяет среди прочих… А вы – за самосад… Не к лицу главкому – простите уж…

– Привык к самосаду, понял? – Блюхер сверкнул глазами на сытую и наглую морду советчика, выхватил из его рук пакет и толкнулся в первую попавшуюся дверь. Слава богу, это и оказалась курительная!

На полочке действительно лежало десятка два коробок «Герцеговины». А рядом, в специальных гнездах, покачивалась бутылки со «Смирновской», с какими-то иностранными надписями, тонко позванивали в специальных стойках стаканы и рюмки. От злости Блюхер сразу скрутил пробку со «Смирновской», набухал полстакана и махом выпил.

* * *

Влюбчивый от природы, Блюхер положил глаз на будущую жену еще в Вятке, чуть поболе года назад. Однажды, вернувшись в штаб из очередной инспекционной поездки по губернии совершенно разбитым от усталости, начальник Вятского гарнизона Василий Блюхер еле добрел до общей канцелярии и опустился на диван. Его взор машинально остановился на сидевшей за пишущей машинкой миловидной девушке. Блюхер сразу подтянулся, слегка нахмурился, бросил на порученца взгляд искоса: кто такая? Почему раньше он не замечал ее? Адъютант начальника гарнизона Баранов, перехватив взгляд Блюхера, шепнул:

– Это Галя. Она работает у нас регистратором и машинисткой. Происхождение пролетарское, характеризуется положительно. Грамотная, опять-таки…

Блюхер зачарованно смотрел на белокурую девушку со строгим красивым лицом. Наконец спросил:

– А фамилию вашу позвольте узнать, барышня?..

– Покровская, – ответила девушка.

Баранов под стук «ундервуда» продолжал вкратце нашептывать: окончила гимназию, несколько раз пыталась записаться в отряды Красной армии, но ей всякий раз отказывали. Незамужняя…

Несмотря на гудевшие от усталости ноги, в конце дня Блюхер, стороживший каждое движение пишбарышни, галантно предложил проводить ее домой. Шли и болтали о каких-то пустяках, радовались хорошей погоде. Покровская пригласила его к себе, пообещала напоить чаем. Блюхер сразу согласился: у него в кармане лежал месячный полуфунтовый паек сахара. Однако пока девушка возилась с примусом, «кавалер», положив голову на руки, банально уснул прямо за столом.