Неоднозначной была реакция и в других странах. Российский император Николай II в телеграмме выразил королевской семье «горестные соболезнования», подчеркнув, что испытал «глубокое потрясение».

Совсем по-другому воспринял убийство Карлуша I лидер Российской социал-демократической рабочей партии Владимир Ульянов (Ленин). Из Швейцарии он отправил в нелегальную газету «Пролетарий» статью с ироничным заголовком «Происшествие с королем португальским». В ней политик, нисколько не печалясь об «умерщвлении португальского авантюриста», сокрушался, что «удалось только напугать монархию убийством двух монархов, а не уничтожить монархию».

«Мы можем пожалеть об одном: о том, что республиканское движение в Португалии недостаточно решительно и открыто расправилось со всеми авантюристами, — писал Ленин. — Мы жалеем о том, что в происшествии с королем португальским явно виден еще элемент заговорщического, то есть бессильного, в существе своем не достигающего цели, террора при слабости того настоящего, всенародного, действительно обновляющего страну террора, которым прославила себя Великая французская революция»[208].

Громкий теракт республиканцев был единственным событием, вызвавшим заметный резонанс во время правления Николая II. В остальном происходившее на крайнем западе Европы по-прежнему оставалось за пределами интересов русского общества.

Самый яркий момент взаимоотношений Санкт-Петербурга и Лиссабона в этот период истории случился в июне 1895 года, когда экипаж паровой императорской яхты «Царевна» помог ликвидировать пожар, вспыхнувший в здании парламента. В ноте, направленной в российскую дипломатическую миссию, португальское правительство от имени короля Карлуша I принесло благодарность команде судна за проявленное мужество и выразило «признательность Его Величества». Командовавший спасателями лейтенант Синявин был награжден орденом Христа[209].

Благородный поступок русских моряков остался лишь эпизодом, не повлиявшим на общее медлительное и прерывистое течение российско-португальских отношений. Определяющее влияние на них оказывала позиция «союзника-хозяина» Англии. Когда в 1904 году началась Рсско-японская война, Португалия заявила о нейтралитете, но под давлением Лондона фактически закрыла свои порты для российских кораблей, следовавших к театру военных действий на Дальнем Востоке. Ни шатко ни валко шли торговые дела. В 1895 году была заключена двусторонняя Конвенция о торговле и мореплавании, но в начале XX века доля России в португальской внешней торговле составляла менее 2 процентов.