Чтобы выбиться в ассимиладуш, туземцы должны были обратиться в католическую веру, научиться читать и писать, носить европейскую одежду, перенять обычаи колонизаторов. Таковых к началу национально-освободительных войн среди чернокожих жителей набралось меньше одного процента.

Лиссабон надеялся, что ассимиладуш станут опорой колониальных властей, проводниками их политики, надежными рычагами управления населением. Получилось наоборот. Выучившись читать и писать, окончив миссионерские школы, самые способные отправились в метрополию получать высшее образование. Там они познакомились с революционной литературой, осознали несправедливость колониальной системы и приобщились к подпольной кружковой деятельности. Почти все основатели освободительных движений учились в португальских вузах.

Впоследствии кампания по усиленному просвещению африканцев была подкорректирована. Активизировалась идеологическая борьба с национально-освободительными движениями. Наряду с наглядной агитацией и пропагандой, усилилась работа по выявлению сочувствующих борцам за независимость среди интеллигенции. Любые проявления симпатии к ним жестко пресекались и наказывались.

В 1963 году, после девяти лет простоя, на Кабо-Верде возобновил работу концлагерь Таррафал. На сей раз его открыли для деятелей национально-освободительных движений.

Восемь лет провел в концлагере один из крупнейших ангольских литераторов Луандину Виейра — сын белых колонистов, вступивший в МПЛА. В 1965 году Общество португальских писателей присудило Виейре премию за сборник рассказов «Луанда». В тот же день «группа неизвестных» разгромила секретариат организации.

Погромщиков не нашли, а общество вскоре упразднили. Газета, написавшая о лауреатах премии хвалебную статью, была закрыта на полгода и обложена крупными штрафами[298].

В эпоху деколонизации Португалия осталась единственным государством, упорно державшимся за свою империю. Проводить политику, шедшую вразрез с общемировыми процессами, позволяла поддержка общественного мнения внутри страны.

С принципиальных позиций колониальную политику критиковала только компартия. Еще на III съезде, состоявшемся в 1943 году, за народами «заморских территорий» было признано право на создание собственных государств, а в 1957 году на V съезде была принята декларация о «праве на самоопределение и независимость», причем «немедленную и полную». Но партия находилась под запретом, а съезды проходили в условиях подполья.

В некоммунистическом лагере некоторые тоже допускали возможность полного отделения колоний в будущем. Голоса в поддержку ограниченной автономии «заморских провинций» порой раздавались и в правительственных кругах. Однако большая часть общественных и политических деятелей, в том числе оппозиционных, критикуя отдельные аспекты официальной линии, в целом сильно с ней не расходились.