Озлобленные беженцы, побросавшие в колониях имения, дома, машины, слуг, нуждались в материальной помощи и трудоустройстве. Эту задачу взяло на себя государство. Оно их кормило, одевало, выделяло деньги на аренду жилья, помогало влиться в общество через созданный в марте 1975 года Институт поддержки возвращения граждан.

Невзирая на помощь, «возвращенцы» ненавидели ДВС, считали «капитанов апреля» предателями родины. Бывшие колонисты стали опорой правых партий: Народно-демократической и особенно основанного в июле 1974 года национал-консервативного Социально-демократического центра, в рядах которого состояли сторонники режима Салазара — Каэтану.

Серьезным вызовом было сокращение численности армии, непомерно разросшейся в ходе колониальных войн. Она насчитывала 217 тысяч военнослужащих, 179 тысяч из которых служили в сухопутных войсках, а остальные — в военно-морских и военно-воздушных силах. Еще почти 10 тысяч состояли в Национальной гвардии[362]. По отношению к численности населения это больше, чем состояло в вооруженных силах Великобритании или Франции во время их колониальных кампаний или в армии США в период войны во Вьетнаме.

ДВС представляло только часть армии, поэтому выполнять роль гаранта необратимости революции движению было непросто. Для укрепления контроля над вооруженными силами, обеспечения в стране общественного порядка и противодействия возможным попыткам переворота ДВС в июле 1974 года создало новый орган — Оперативное командование на континенте (Копкон). В его состав вошли десантники, морские пехотинцы и другие боеспособные части. Возглавил Копкон герой «Революции гвоздик» Отелу де Карвалью, который из майора сразу был повышен до бригадного генерала. Кроме того, он стал командующим столичным военным округом.

Копкон, состоявший из частей, где было сильно влияние левой и ультралевой фракций ДВС, появился неспроста. Обстановка обострялась на глазах. Партии вели ожесточенную борьбу за электорат, профсоюзы объявляли стачку за стачкой, выводили тысячи людей на манифестации и митинги.

В мае впервые в истории была введена минимальная зарплата, установленная на уровне 3,3 тысячи эшкуду. Это превышало жалованье, которое получали больше половины португальских трудящихся. Рост доходов стимулировал потребление, но мешал замедлить маховик инфляции, которая к сентябрю в годовом исчислении перевалила за 30 процентов. Необходимость резко увеличить расходы на оплату труда настроило против властей работодателей.

В июле Всемирный банк отказал в кредите на 400 миллионов конту, что примерно соответствовало 2 миллиардам долларов. Рост цен на продукты питания и товары первой необходимости съедал прибавки к жалованью, а революционные ожидания настраивали на непременное и постоянное улучшение условий жизни. По стране катился вал забастовок. Теперь они были законными.