Не находите ли Вы, читатель, некоторую долю ханжества в этом суждении? Не говоря уже о переделке писем в этюд для удобства столь же ханжеской публики. В тот же день 23 марта взволнованный И. С. Тургенев пишет о том же издателю журнала «Вестник Европы» М. М. Стасюлевичу: «Дочь Пушкина, гр. Меренберг доставила мне всю корреспонденцию её отца с её матерью (около 50 писем) – и поручила мне найти издателя. Я этих писем ещё не читал, – без сомнения, всякая строка Пушкина драгоценна – и вот я немедленно подумал о Вас и о «Вестнике Европы».

В примечании приводится письмо П. В. Анненского М. М. Стасюлевичу от 24 августа: «Переписка очень любопытна, но походит на простыни, остающиеся… Это не помешало бы её успеху, – напротив! Для нашего брата, биографа – она драгоценна, хотя из пиэтета к Пушкину – я всегда отговаривал дочь его накладывать руку на отца и отдёргивать занавесы постели, но так как она не чувствует к этому ни малейшего отвращения, то уже хотелось бы, чтобы переписка попала в порядочные руки и напечатана была с некоторыми необходмыми выпусками».257

Насколько же опережал Пушкин в понимании жизни и творчества этих умных и порядочных господ, стиснутых мундирными или просто традиционными правилами жизни! А дочь в него, в Пушкина, так же свободолюбива. 8 апреля того же года И. С. Тургенев пишет М. М. Стасюлевичу, опять из Парижа в Петербург, с теми же вопросами, в согласии с П. В. Анненковым. «Насчёт писем Пушкина! Я их получил и прочёл. Они крайне любопытны, но, насколько удобны к печати, это другой вопрос. Надо было бы выкинуть самое интересное, ибо Пушкин не церемонится со своей женою. …Впрочем, я с гр. Меренберг увижусь в Висбадене на дороге в Россию и переговорю с ней окончательно».

Стасюлевич отнёсся к тургеневским купюрам небрежно, многие просто игнорировал и вызвал этим недовольство сыновей Пушкина, которые прочли письма отца в журнале «Вестник Европы» за 1878 год в номерах 1 и 3. Стасюлевич долго не возвращал писем Наталье Александровне, как было условлено, она просто получила за них гонорар, а он хотел передать письма в музей Лицея. Наталия Александровна не согласилась, дипломатически написав: «Я не в силах принести ту жертву, которую Вы от меня ожидаете. Прошу передать их зятю Ивану Андреевичу Арапову». Письма были ей позднее возвращены. Цитирую ещё пару писем из этой переписки, которую полагается оценивать объективно и стоя навытяжку. Как это ни смешно, мне обидно, что эти высококультурные люди, из лучших в свою эпоху, так презрительны к дочери Пушкина, так невнимательны к её матери. У Наталии Александровны были все основания для возмущения их отношением к себе. И этот венок писем – не сговор ли? Не грабёж ли?