– Снорри забыл предупредить, что ты обязан оставаться внутри крепости. Скёллю пришлось напомнить ему об этом. – Финан пнул ногой охапку морского винограда и нахмурился. – Я думаю, колдун повторил то, что хотел от него Скёлль. То, о чем они договорились заранее.

– Быть может, – отозвался я, не питая такой уверенности.

– А речь, которую они заготовили, преследовали одну цель – убедить тебя не сражаться против Скёлля, – развивал мысль Финан. – Пусть он и обзывает стариком, но все равно боится.

– Быть может, – повторил я.

– Господин, он боится тебя! – настаивал Финан. – Почему еще стал бы он отпускать пленников? Потому что боится и не хочет иметь своим врагом.

– Скёлль убил мою дочь. Он понимает, что тем самым превратился в моего врага.

– Но Снорри убедил Скёлля, что ему не следует воевать с тобой! Он не запугать нас пришел, а отговорить от участия в войне.

Мне хотелось верить в это, но кто мог знать наверняка? Я искал знак, но видел только первые звезды, загорающиеся над погруженным в тень морем.

– Ты забываешь, что боги прокляли меня.

– К чертям твоих богов! – яростно выпалил Финан.

– А когда боги говорят, – продолжил я, делая вид, что ничего не слышал, – нам следует внимать.

– Так внемли Иеремии, – все еще злясь, заявил Финан. – Он с Богом с вечера до утра и с утра до вечера беседует.

Я повернулся и уставился на него.

– Ты прав! – воскликнул я.

Иеремия говорит с богом. Пусть это не мой бог, но я не такой дурак, чтобы думать, будто у христианского бога нет силы. Есть. Он ведь бог! Сила у него есть, как у иных богов, но лишь он настаивает, что является единственным богом! Подобно какому-нибудь выжившему из ума ярлу, сидящему в своей усадьбе, который отказывается верить, что существуют другие усадьбы и другие ярлы. Но при всем своем безумии, христианский бог приказал чокнутому епископу передать мне камень.

Я сунул пальцы в кошель и вытащил снаряд для пращи, немного больший, чем крупная галька. Покатал его на ладони и подумал, что если буду держать при себе камень, христианский бог вознаградит меня, даровав победу. Так обещал Иеремия. Но мои боги обидятся на то, что я положился на дар и посулы бога, который ненавидит их, отрицает их существование и даже делает все возможное, чтобы их сокрушить. Проклятие, как я понял, является испытанием, а христианское обещание победы – это соблазн для меня отречься от старых богов. Два колдуна обратились ко мне: один предрек победу, другой – поражение, а я отвернусь от обоих, чтобы потешить богов.

Поэтому я посмотрел на море, на котором лежала тень крепости, где ветер гнал покрытые белыми шапками волны, и отвел правую руку.