Теперь представьте, что человек болен сахарным диабетом. Тогда всё меняется: при попадании в организм небольших порций цианидов организм такого больного способен самостоятельно обезвредить себя благодаря повышенному содержанию глюкозы в крови. Всё зависит от дозы яда и от количества сахара в крови. Впрочем, для нас это ничего не значит: Распутин не любил и почти не ел сладкого, что указывает на отсутствие у него явлений сахарного диабета.

Сознаюсь, мне, как человеку, не являющемуся поклонником Бахуса, долгое время казалось, что любимое вино Распутина, которым, кстати, его и травили, являлось классическим красным – с его-то терпкостью и «едва уловимым ароматом калёных орешков, вишнёвых косточек и лёгкой горчинкой». Впрочем, когда виноделы и дегустаторы начинают подобные измышления насчёт «горчинки», «орешков» и «ароматных косточек», меня, дилетанта, это всегда смущает: выдумать можно всё что угодно – вплоть до лёгкого привкуса слюны опоссума! Другое дело, что всё это – с «лёгким привкусом» лукавства: о цвете и вкусе, как известно, не спорят.

Однако на самом деле мадера далека от вишнёво-красного цвета уже потому, что это белое вино. Вот и цвет её чаще янтарный, с различными отклонениями в зависимости от добавок. И говорю об этом не для того, чтобы показать свою осведомлённость, нет.

Знать данное обстоятельство следует для другого. Одно дело, когда химическая реакция происходит в красном вине, где изменения цветовой гаммы малозаметны. А вот если в прозрачном (полупрозрачном) светлом вине – тогда ситуация иная: видимые невооруженным взглядом изменения могут броситься в глаза – скажем, муть или подозрительный осадок. Могло ли это быть в нашем случае?

Да, и как пишут, следует навсегда забыть о «запахе горького миндаля», который якобы обычно так и витает над солями синильной кислоты. Возможно, и витает, только этот запах, если верить пишущей братии, способны были распознать разве что искушённые в химии специалисты вроде Руппа или Гольце, но никак не князь Юсупов и уж тем более «старец» Распутин, которые, надо полагать, вряд ли могли отличить горький миндаль от сладкого. А уж о запахе – и говорить не приходится.

Так, химик А. Клещенко ещё четверть века назад заявил, что запах синильной кислоты совсем не похож на миндальный[301].

Но дело, думаю, в другом. Обоняние носит черты индивидуальности: кто-то истинный «нюхач», кто-то – вообще ничего не ощущает. И в своей уникальной книге «Тихие убийцы. Всемирная история ядов и отравителей» Питер Макиннис полностью подтверждает эту мысль: