Один из самых ярких рассказов о последних днях войны написала берлинская женщина лет тридцати, которая была редактором в одном из городских издательств до его закрытия. После войны она анонимно опубликовала свои воспоминания в книге «Женщина в Берлине». Вот как она описала собственное изнасилование – испытание, которое той весной пережили тысячи немецких женщин[274].
В час ночи 23 апреля большой штабной автомобиль «Мерседес-Бенц» прибыл к штабу 12-й немецкой армии, из него вышел фельдмаршал Кейтель с жезлом под мышкой и в медалях, блестевших в первых лучах утреннего света, и вошел в здание. По обе стороны от него шли адъютанты. Он попросил поговорить с командиром 12-го полка генералом Вальтером Венком.
Когда прибыл Венк, адъютант Кейтеля разложил на столе карты. Затем маршал повернулся к Венку, одному из самых молодых генералов немецкой армии, и сказал: «Битва за Германию началась. На кону судьба всей страны и Гитлера». Затем он сказал Венку: «Ваш долг – пойти в атаку и спасти фюрера. Вы должны атаковать Берлин из сектора Бельциг-Тройенбретцен [две небольшие деревни к северу от 12-й линии]. Мы должны спасти фюрера». Слушая все более истеричного Кейтеля, Венк подумал, что фельдмаршал, вероятно, в первый раз в своей жизни оказался где-то рядом с настоящим полем битвы.
Венк ошибался. Во время Первой мировой Кейтель участвовал в первом сражении на Марне и был тяжело ранен во Фландрии, но тот Кейтель начал исчезать в межвоенные годы – и полностью растворился, когда Гитлер утвердился в качестве национального лидера. После того как Кейтель и его помощники ушли, Венк вызвал подчиненных и сказал: «Вот как мы поступим на самом деле. Мы про-едем как можно ближе к Берлину, но не сдадим свои позиции на Эльбе. С нашими флангами на реке мы можем сохранить путь для отступления на запад. Было бы глупо ехать в сторону Берлина только для того, чтобы нас окружили русские. <…> Давайте соберем всех солдат и гражданских, которые смогут пройти на запад».
Позднее в тот день Венк был более неформальным. «Парни, нам нужно поговорить еще кое о чем, – сказал он. – Речь не о русских и не о рейхе. Речь о том, что мы должны спасти людей от пуль и от русских».
Для генерала Гельмута Вейдлинга, командующего 56-м танковым корпусом, 23 апреля также было богатым на события. Утром он позвонил в фюрербункер, и генерал Кребс сообщил ему, что фюрер приказал казнить его за отступление. Вейдлинг был ошеломлен обвинением. Его можно было обвинить только в одном преступлении: он вышел из себя, когда Артур Аксманн, лидер гитлерюгенда, предложил ему для защиты города группу четырнадцатилетних и пятнадцатилетних подростков. «Вы не можете приносить этих детей в жертву ради уже проигранного дела, – отрезал Вейдлинг. – Я не буду их использовать, я потребую отмены приказа отправить этих детей в бой». Через несколько часов Вейдлинг прибыл в бункер фюрера, чтобы восстановить репутацию, и сделал это так умело, что покинул бункер в должности командующего обороной Берлина. Однако обстоятельства делали назначение весьма неоднозначным. Вейдлингу предстояло встретиться с Красной армией численностью полтора миллиона человек, имея в распоряжении 45 тысяч солдат вермахта и СС, 40 тысяч бойцов народного ополчения, многим из которых было далеко за пятьдесят, и 60 танков. В тот вечер войска были усилены несколькими танками «Королевский тигр» и реактивными установками «Небельверфер». Затем, зная, что судьба и полтора миллиона советских солдат уже заждались, они двинулись на юго-восток, в холодную весеннюю ночь.