А Марк Осипович припомнил давнюю выходку Ивана Семеновича, прибившего как-то в гримерке к полу его галоши: Рейзен галоши-то надел, а с места сдвинуться не может! Пришлось отдирать от пола. Козловский без розыгрышей жить не мог. Если кто-то из певцов после спектакля находил свои брюки завязанными в морской узел, сразу было ясно: это привет от Козловского! И поди попробуй развяжи. А ведь Иван Семенович в ранние годы служил в Красной армии, не на флоте, и где только научился! А то возьмет отвертку и поменяет таблички на входных дверях в квартиры соседей (тогда была мода обозначать фамилии жильцов специальными табличками, не всех, конечно, а таких вот известных, как певцы Большого театра). А сколько нервов стоила его приятелю-концертмейстеру Науму Вальтеру шутка Козловского с машиной! Иван Семенович с помощью случайных прохожих загнал его автомобиль в соседний двор. Вальтер в окно смотрит — а машины нет! Его чуть удар не хватил. Любил Козловский и шутки на кремлевских приемах — подложить в карман соседа по столу вилку или ложку. Смешно! Особенно когда представляешь себе Ивана Семеновича, крадущегося с отверткой по подъезду под покровом ночи. Привыкнув к шалостям Ивана Семеновича, коллеги не обижались[93]. В 1930-е годы они все еще были молоды и сил хватало не только на актерство, но и на уморительные розыгрыши друг друга.

Незаметно от веселья разговор перешел на серьезную тему. Вспомнили ночные вызовы к Сталину на импровизированные концерты, отказаться от которых было нельзя будь ты болен или здоров. Звонят, бывало, в час ночи: «За вами вышла машина!» А куда денешься? А какие были там застолья! Больше так нигде не кормили, учитывая, что вся остальная страна все время недоедала. На счет Сталина друзья придерживались диаметрально противоположного мнения и могли спорить до посинения. Сталинист Козловский настаивал на том, что Иосиф Виссарионович («Хозяин меня любил!») не только любил музыку, но и понимал ее, более того, обладал всеми задатками режиссера и критика (почти как Стасов, наверное). Ну а то, что вождь не пустил его петь в Европу, — ну что делать (брат Козловского Федор, тоже певец, остался за границей еще в 1919 году, а это уже само по себе вызвало опасения у компетентных органов). Зато какой Сталин был ценитель искусства! Вернул Козловского после увольнения в Большой, лично просил его исполнить арию Ленского. Орденов да премий не жалел… Хотя Ивану Семеновичу — Герою Социалистического Труда 1980 года (первому среди певцов Большого театра!) — грех было жаловаться на невнимание и всех последующих вождей (да и денег у него было столько, что он мог построить музыкальную школу в родной Марьяновке, о чем много лет упрашивал власти, а ему Фурцева отвечала: в нашей стране школы на частные деньги строить нельзя!).