А вот потрясения от квартиры Елены Катульской. «Вспоминаю, как я был потрясен обстановкой, царившей в квартире певицы. Роскошная старинная мебель и картины старых мастеров на стенах, среди которых особенно вспоминаю пейзажи Поленова и Левитана. Портреты с изображением самой Елены Климентьевны. Скульптуры, среди которых также вспоминаю бюст певицы. Старинная посуда в витрине, кресла и рояль, стоявший в центре, огромная люстра, сверкающая хрусталем. Елена Климентьевна радостно вышла к нам навстречу и пригласила сесть в кресла. Я удивился, когда певица сама начала аккомпанировать. Она в совершенстве владела инструментом — даже быстрые пассажи давались ей легко. Она сама спела первый куплет романса. Голос звучал дивно», — вспоминал певец Владимир Ковтун.

Вряд ли найдутся менее восторженные воспоминания о посещении этого дома, ибо советские люди были взращены на искусстве его жильцов (не зная других!) и приучены восхищаться им без каких-либо оговорок. С утра до вечера пели они по радио, а репродукторы, между прочим, висели и на улицах. А когда прошла пора репродукторов, их все равно не забыли. Все в детстве читали рассказ Виктора Драгунского «Слава Ивана Козловского», все смотрели кинокомедию «Бриллиантовая рука» Леонида Гайдая, в которой аферист и бандит Лелик в исполнении Анатолия Папанова напевает романс «Я вспомнил вас и усё былое» — это, конечно, проявление откровенного стёба режиссера. Так много было Козловского, что никуда от него было не деться. Хочешь выключить радио — а он из утюга поет (так же много было и Плисецкой)…

Статусность в частной жизни подтверждалась и наличием других благ: прислуги (домработницы или кухарки), личной машины, гаража. Все эти блага имелись и у научной интеллигенции — академиков, профессоров. Но было и нечто особенное: личный шофер. В СССР такой профессии и быть не могло по причине отсутствия частной собственности. А в Москве был переизбыток личных водителей. Дело в том, что еще со сталинских времен многим чиновникам среднего звена полагались персональные машины, на которых водители работали через день, что создавало отличные условия для подработки: один день он возит замначальника главка, другой — солиста Большого театра. Например, у Козловского, любившего водить машину, была «эмка», затем «победа», потом «Волга». Но водителя он все равно нанял — по статусу. Личный шофер возил его жену, двух дочерей и учившую их французскому языку гувернантку на дачу в Снегири. А его самого мог подбросить на теннисный корт ЦСКА, чтобы певец постучал в мяч, например, с министром госбезопасности Виктором Абакумовым, — увлечение этим буржуйским видом спорта также объединяло представителей советской культурной и политической элиты. Выйдя на пенсию, Козловский вынужден был отказаться и от личного шофера, и от домохозяйки, которую заменили ему сестра Анастасия Семеновна да престарелые «сырихи», бегавшие за простоквашей и кефиром.