Еще одна привилегия солистов Большого — верить в Бога и сравнивать свой уровень жизни с царской Россией. Николай Голованов любил повторять: «В царское время никогда такого не бывало!» Это касалось и других мастеров сцены. Не зря же на вопрос Сталина: «Хорошо живете?» — Александра Яблочкина ответила: «Хорошо, как при царе, Иосиф Виссарионович!» Когда во время войны Сталин разрешил службы в московских храмах, то золотой запас Большого понадобился. «Москва бурно встретила Пасху. Церкви были полны, по карточкам вместо жиров и сахара можно было брать пасху и куличи, в пасхальную ночь разрешили ходить по улицам до утра, в Елоховском соборе пели Михайлов и Рейзен, были англичане, все это снимали при вспышках магния, богослужение передавали по радио за границу», — отмечал в дневнике ученый-филолог Леонид Тимофеев 27 апреля 1943 года. Протодьякону Максиму Михайлову было не привыкать петь в храме.

А в марте 1945 года Марк Рейзен и Соломон Хромченко в единственной (на тот момент) московской синагоге в Большом Спасоглинищевском переулке приняли участие в специальных мероприятиях, посвященных памяти погибших во время войны евреев, о чем немедля было сообщено Сталину. Надо полагать, что подобные поступки артисты совершали не без ведома соответствующих органов. Вера в Бога сказывалась и на творчестве: Козловский уже в более поздние и менее кровожадные времена позволял себе, несмотря на запреты Фурцевой, петь в консерватории духовные произведения, в том числе «Всенощную» Сергея Рахманинова.

Так что икона с лампадой в квартире Козловского — это вполне рядовое явление. У многих жителей Брюсова переулка, не скрывавших в атеистической стране своей религиозности, была своя церковь (были же домовые храмы у русских царей!), здесь же рядом, в Брюсовом, — храм Воскресения Словущего на Успенском Вражке. Его, в отличие от многих храмов на Руси, в 1930-е годы не только не сломали, но и не закрыли. А все благодаря Николаю Голованову, на которого еще в 1936 году жаловался Самуил Самосуд: «Большой театр считается последним оплотом православия, старых монархических тенденций. Например, Голованов и Нежданова бравируют тем, что у них иконы в доме, что они не перекрашиваются, они не против советской власти, они аполитичны». Многих солистов Большого театра можно было увидеть в этом храме на церковных службах и по большим праздникам — на Пасху и Рождество, а после смерти их отпевали здесь. Не случайно, что более трех десятков лет настоятелем храма был митрополит Питирим (Нечаев) — большой друг советской творческой интеллигенции. Козловский в этой церкви еще и пел.