Впервые за много, много лет собирали Круглица и Кременец единое войско!

Верной и преданной любовью любили в младшем городе своего князя Радима. Во всяком доме нашёлся охотник расплатиться за его раны. Кто мог, сел на коня. Кто не мог, выступил пеш. Отёрли ржу с добрых мечей. Тем мечам памятна была хазарская кровь!

Собирался Кременец. Людота с помощниками не покладали рук – острили копья, латали кольчуги, пригоршнями раздавали головки для стрел. Улеб ладожанин оставил свой бисер, точил один меч за другим. Сам князь брался за ковадло и рушил его на пышущее железо, готовя руку к ратному труду… Молодая княгиня молча ходила за ним след в след и понемногу слепла от слёз.

Абу Джафар Ахмед Ибн Ибрагим торопливо записывал:

«…Я принял решение отправиться с этими людьми. Ибо то немногое, что я знаю о врачевании ран, может им пригодиться. Я буду продолжать эту книгу в походе, но то, что уже написано, оставлю жене малика ар-рус, ибо как знать, придётся ли нам возвратиться. Она позаботится, чтобы этот труд не пропал напрасно. И да исполнится воля Аллаха…»

Уж верно, с улыбкой взирали на Кременец отважные щуры и пращуры! Новые времена прежним не уступали ни в чём. Не только в песнях застольных, не только в гусельном перезвоне хаживали на врага отчаянные поляницы! Нежелана Вышатична, Радимова невеста, собралась ехать с войском. Туго набила колчан тяжёлыми боевыми стрелами. Обновила тетивы на трёх луках – не всякому парню натянуть. Да и вывела из отцовской конюшни черногривую кобылицу. Болело у боярина старое сердце – поди теперь с ней заговори…

– Я-то как же? – горько спросил любимую князь Радим. – О себе не печалишься, обо мне хоть помыслила бы. Как без тебя жить смогу?

Была то самая великая жалоба, какую от него слыхали. Но и он Нежелану не уговорил. Обняла, прижала к себе его голову, поцеловала закрытые веки:

– Ты да я дома останемся, дом-то кто оборонит…

С каждого двора доносился железный лязг, перемежаемый вздохами жён… Одно другого заглушить не могло.

Лодка лежала у края камышей, и изогнутые штевни отражались в тихой воде. Видга сидел на вёслах, Смирёнка тащила из воды сеть. Лодка могла вместить и Люта, и Скегги, и Долгождану, и деда с внучком. Но в самое первое плавание ушли только двое. И это никого не обидело.

Сеть Видга тоже сплёл собственноручно, так, как то было принято в Норэгр. Первым такую сеть сплел хитрейший из Асов. Тяжёлые рыбины бились в скрученных кольцах, безуспешно пытаясь освободиться. Смирёнка ловко подхватывала их под жабры и кидала на дощатое дно. Видга, довольный, смотрел, как липла к дереву прозрачно-серебряная чешуя. Его корабль понемногу свыкался с водой. Потом он переводил глаза на Смирёнку. Осенью он заплатит за неё мунд. Конечно, если вернётся живым.