Городок располагался сразу за мостом: мимо, кажется, промелькнули несколько лавок и побеленных домов, церковь, кладбище, конюшня, таверна, из окон которой лился свет, и длинное здание с трубами — наверное, что-то вроде мастерской. Так или иначе, все это, едва показавшись, тут же осталось позади.

Карета ехала дальше. Йеспер Оберли проснулся и тоже смотрел в окно.

— Уже недалеко, — ответил он на непрозвучавший вопрос Мэтью; тот как раз хотел спросить, далеко ли еще ехать, потому что даже весьма мягкие кожаные сиденья не спасали зад, когда карета подпрыгивала на каменистой дороге.

Именно в заднице он сегодня и оказался, подумал Мэтью. А еще он грабитель, который едет обобрать умирающего, хотя, по мнению Оберли, грабителем был лорд Мортимер.

Вскоре карета повернула и начала штурмовать крутой склон. Но штурм не удался: Мэтью слышал и чувствовал, как колеса скользят по обледенелому гравию, а лошади изо всех сил стараются, повинуясь кнуту, но их копыта съезжают то в одну, то в другую сторону.

— Но! Но! — выкрикивал кучер из-под своих одежек.

Щелкал кнут, карета дергалась, но с места не сдвигалась. Наконец кучер, видимо, сдался и позволил упряжке задний ход: карета съезжала вниз по склону, а когда она остановилась, раздался глухой удар — это острый конец тормоза был как можно глубже вонзен в замерзшую землю.

— Н-да, — сказал Оберли тяжелым голосом. — Кажется, мы…

— Не взять мне такой уклон по этой грязище заледенелой! — В окне появилась страшная закутанная голова кучера. — Не потянуть лошадям!

— Кажется, мы приехали, — сказал Мэтью, договаривая то, что хотел сказать Оберли, когда голова кучера исчезла и он вплотную занялся лошадьми.

Укутавшись от пронизывающего холода и взяв кожаную сумку со своими вещами, собранными в расчете на две ночи, Мэтью последовал за Оберли вверх по склону. Их сапоги хрустели по ледяной корочке. По-прежнему лил холодный дождь, постукивая по загнутым полям треуголки Мэтью. Сапоги его скользили, и несколько раз он чуть не ударил в грязь лицом — причем в буквальном смысле. Когда они поднялись на вершину холма, Мэтью разглядел сквозь деревья очертания огромного особняка (его размеры можно было бы назвать чудовищными). В некоторых окнах горели свечи, большинство же остальных были угольно-черны. Над остроконечными крышами возвышалось с дюжину каменных труб, но только из двух шел дым. Громадный дом был похож на чудище, и зверь этот явно умирал. Когда Мэтью и Оберли приблизились к нему, эксперт по решению проблем увидел засохшие деревья, стоявшие вокруг, и мокрые темные камни, покрытые мертвыми безлистыми лозами, напоминавшими коричневую паутину, сплетенную пауком такой же чудовищной величины, как дом. Мэтью решил, что одну ночь в таком месте еще можно провести, но вторую? Нет уж.