– Нет, такую не знаю, – сказал мальчишка, – но поищите. Тут собак много.

Юлька кивнула и побежала дальше. За пять минут она пересекла узкий переулок между дворами, промчалась сквозь какой-то квартал и дальше, за площадью, увидала конечный пункт своего маршрута. От станции отходила московская электричка. Народ спускался с перрона плотной толпой. Пришлось подождать. Взбежав на платформу, Юлька увидела двух милиционеров. Они стояли около касс и курили.

– Прокуратура! – крикнула она им, когда они направились к ней, выплюнув бычки и взяв автоматы наизготовку.

– Не Генеральная ли? – поинтересовался один, с нахальной хомячьей физиономией. Юлька молча двинулась им навстречу, сильно куснув язык. Во рту стало солоно.

– Если я начну на вас кашлять – замучаетесь лечиться, – предупредила она, сплюнув кровь на снег, под ноги щекастому и второму, – я только что из инфекционки сбежала!

Менты застыли, как вкопанные.

– Уйди с платформы, пожалуйста, – попросил щекастый. Его напарник попятился.

– Хорошо, уйду. Но сперва скажите – худая, рыжая баба лет тридцати сейчас не садилась в поезд?

– Нет, мы тут не видали никакой рыжей.

Юлька прошлась вдоль края платформы, глядя на женщин. Те от неё шарахались и визжали. Удостоверившись в том, что ведьмы среди них нет, она доплевала кровь и спустилась. Холод внезапно стал для неё очень ощутимым. Она побрела назад, не думая ни о чём. Ей было легко иногда ни о чём не думать, поскольку всё иногда куда-то вдруг пропадало. Бескрайняя и туманная, с отсветами незримых звёзд, пустота только иногда пульсировала каким-то далёким эхом. Откуда оно бралось? Это было даже неинтересно. Поэтому, когда мимо Юльки прошла, стуча каблучками и до ногтей втянув кисти рук в рукава дублёнки, рыжая панночка, пустой взгляд на ней не остановился.

Глава третья

Глава третья

Ноги шли машинально. Ближе к подъезду Юльку так пробрало морозом, что голова её прояснилась. Снегу набилось полные тапочки. С удивлением обнаружив в своей руке горлышко разбитой бутылки, Юлька швырнула его в сугроб, сгребаемый дворником за бордюр. Дворник обозвал её проституткой. У Юльки не было сил ответить. Кое-как вытряхнув снег из тапок, она ввалилась в подъезд и изо всех сил прижалась к стене, нагретой трубой центрального отопления. Постояв с минуту, пошла на третий этаж, где жила Маринка.

Дверь была приоткрыта. Кровь Юлька увидела до того, как вошла в квартиру. Уже застывшая лужа выползла в коридор из комнаты. Труп Тамарки лежал ничком – ногами к дивану, головой к двери. На боковой поверхности шеи виднелся уголок раны, пересекавшей горло. Издали поглядев на тело, Юлька решила, что входить в комнату ни к чему. Маринка молча стояла посреди кухни.