– Она в какой квартире живёт? – спросила Маринку Юлька.

– В четвёртой.

– Кирилл, пойди разберись!

Кирилл недовольно наморщил нос и пошёл. Втащенная в комнату гостья продолжила голосить, размазавшись по дивану. Маринка, стоя над ней, ругала её за слабохарактерность.

Матвей с Юлькой сели пить чай. У обоих было очень унылое настроение.

– Что вы там так орали? – спросила Юлька, ногой закрывая дверь.

– Орали? Когда?

– Да вот только что! Перед тем, как эта овца влетела.

– Да так, – рассеянно произнёс Матвей, и, взяв сигареты, оставленные майором Бровкиным, закурил. Юлька наблюдала за ним. Он внушал ей странное чувство – жалость не жалость, презрение не презрение. Что-то среднее между ними. Что-то похожее на сочувственный интерес.

– Тебе сколько лет, Матвей?

– Двадцать три.

Юлька усмехнулась.

– Двадцать три года! С ума сойти!

– Да просто кошмар! Пора писать завещание.

– У тебя есть что-то дороже клочка бумаги для завещания?

– Да. Мне мой друг отдал старый шкаф из дерева. Не из ДСП, а из дерева! Классный шкаф. Такие шкафы давно уж не продают.

Рыдания в комнате не стихали. Был слышен также голос Маринки. Она бранилась и ударяла по столу кулаком. Вернулся Кирилл, говоривший с кем-то по телефону – начальственно, раздражённо. Дойдя до кухни и открыв дверь, он кончил разговор так:

– Хорошо, я понял. Дождись меня.

И, отключив связь, обратился к Юльке:

– Юлька, я убегаю. Вечером позвоню тебе.