– Всего только сорок тысяч, – спокойным голосом уточнил Ратмир, – ну, может быть, сорок пять. Их – вчетверо больше! Кроме того, корабли приплыли сюда.

– Корабли? Какие ещё корабли?

– Военные корабли из Константинополя! – заорал Талут, – триста штук! И каждый корабль – размером почти как этот дворец!

– Это ты приврал, – заметил Ратмир, – но их триста штук, это верно. На каждом – трубы, которые изрыгают неугасимый огонь, и полсотни воинов. Всего, значит, воинов на дромонах – пятнадцать тысяч. Вот и считай, сколько у Цимисхия войск!

– Огромное множество, – согласился Рагдай. Хотел он о чём-то ещё спросить, но тут дверь открылась, и вошёл лекарь-араб. Взглянув на Рагдая, он приложил ладонь к его лбу, кивнул, улыбнулся и удалился. Как видно, у него было немало дел во дворце.

– Цимисхий ещё не пробовал штурмовать Доростол? – продолжил Рагдай задавать вопросы, – или же он предлагает князю пойти на переговоры?

– Конечно, он предлагал пойти на переговоры, – сказал Ратмир, – ему очень хочется, чтобы мы убрались отсюда на Русь, забрав с собой что угодно из Доростола и получив от него, от Цимисхия, провиант и дары богатые.

– Значит, он добивается, чтобы князь навсегда оставил Дунай и думать о нём забыл?

– Да, конечно.

– И что сказал Святослав?

– Что нам на Руси особенно делать нечего, так как мы – не подёнщики, которые пашут землю, доят коров и стригут овец. С тех пор Доростол – в осаде.

– Вот это новости! А на что он надеется? Неужели он будет ждать, когда Калокир вызволит из монастыря рыжую царицу?

– Конечно! Тогда Цимисхию сразу станет не до Болгарии.

– Да уж, точно! – развеселился Талут, – я эту царицу видел не раз. Это огонь-баба! Помню, когда она напилась с нами во дворце, мне велели в спальню её нести. Потом уж патрицианки признались мне, что всё это было заранее ею выдумано! Одна девка шла со свечой впереди меня, а другая – сзади. Входим мы в спальню, кладём царицу на белоснежные простыни, и две эти патрицианки, по виду будто княгини, сразу же начинают одежды с неё снимать. А она, плутовка, за руку меня держит, не отпускает! Когда же всё было снято, она открыла сказочные глаза свои, и…

– Заткнись, – перебил Рагдай, увидев, что дверь опять открывается. Вошла девушка в сарафанчике – худенькая, высокая, светло-русая, с удивительными глазами. Что было в них удивительного? Одно. При взгляде на них хотелось спросить: как можно смотреть на мир такими глазами, прожив в этом самом мире лет двадцать пять? Чего можно ждать от него с такой неземной, прозрачной доверчивостью и кротостью? Рагдай вспомнил, что уже видел он эту девушку, когда вышел из забытья пару дней назад. Да, тогда он принял её за сон, что неудивительно – где ещё могут быть такие глаза! Припомнилось имя её – Настася. Ещё заметил Рагдай, что она услышала глупую речь Талута и побледнела, хотя, казалось бы, стоило покраснеть. Но нет – она именно побледнела.