– Да, – подвердил Калокир, – она его скинет, можете быть спокойны! Я хорошо её знаю. Эта красавица – не из тех, кто дважды даёт промашку. Через три месяца она будет снова на троне. Армия ей опять принесёт присягу, а патриарх и Сенат утвердят смертный приговор Цимисхию и его сообщникам. Вот и всё.

– Она точно справится, – согласился Рагнар, – ведь с нами будет Кремена! Эти две хищницы наполняют одна другую великолепием и какой-то дьявольской силой. Я это сам почувствовал на себе.

– Так, стало быть, мы Цимисхия одолеть не сможем? – спросил у князя Ратмир, – без интриг – никак?

– Нам всё по плечу, но это вопрос цены, – сказал Святослав, – зачем платить дорого?

И затея была одобрена. Да, всем было ужасно жаль расставаться даже на пару месяцев с Калокиром, Рагнаром и, разумеется, с Букефалом, но что поделаешь? Был устроен скромный прощальный ужин в лучах вечерней зари. Конечно, на постоялом дворе нашлось и вино, но попойки не было. Хорошенько перекусив и выпив с товарищами по чарочке, Калокир и Рагнар при свете весенних звёзд сели на коней, помахали всем, и, позвав с собой Букефала, рысью пустились по каменистой дороге. Дорога эта тянулась среди холмов и долин на юго-восток. Оканчивалась она на берегу моря, в Каноппе. Там трём друзьям предстояло сесть на корабль, плывущий к берегам Азии. Удивлённо, долго, растерянно Букефал глядел сперва вслед двум всадникам, а затем – на десятки тысяч прочих своих товарищей. Он отказывался поверить в необходимость новой разлуки с ними. Но они все словами и жестами убеждали его, что надо бежать с Рагнаром и Калокиром. И он, вздохнув, побежал. Через пять минут два всадника и собака скрылись за поворотом дороги, которая огибала холм. Кто бы мог подумать, что навсегда?

Только во второй половине ночи армия, наконец, вошла в Доростол, и Рагдай обрёл пристанище во дворце. Ему отвели небольшую комнату с очень мягкой постелью. Но он всё это заметил только через неделю, когда к нему вернулось сознание. Было жарко. С трудом приоткрыв глаза, Рагдай очень долго привыкал к солнцу, которое лило свет в распахнутое окно. Хоть бы ветерок! И вдруг над Рагдаем склонилась девушка. Он подумал, что это сон. Она прикоснулась пальцами к его лбу, а затем взяла его за руку и спросила, что у него болит.

– Я никакой боли не чувствую, – очень тихо сказал Рагдай, сам не узнавая своего голоса, – а ты кто такая?

– Да я на княжьих пирах под гусли пою, – объяснила девушка, улыбнувшись, – уже полгода я здесь! Велели вот мне приглядывать за тобой.

– А как тебя звать?

– Настася.