Вернувшись во Влахерны, умирающий император назначил преемником (почти наверняка по наущению Пселла) Константина Дуку, самого аристократичного из группы интеллектуалов, занимавшейся возрождением университета несколькими годами ранее. После этого Исаак приказал отнести себя в Студийский монастырь, где надел монашескую рясу и через несколько дней умер.

Если ответственность за этот выбор действительно лежит на Пселле, то бремя этой вины должно тяжко давить на него, так как в истории Византии не было императора, чье восшествие на трон имело бы более катастрофические последствия. Если бы Исаак Комнин правил двадцать лет, а не два года, он восстановил бы силу армии до того уровня, на котором она находилась при Василии II, и смог бы завещать непобежденную и не уменьшившуюся империю своему племяннику Алексею. Этому, однако, не суждено было случиться: трагическая преждевременная смерть Исаака и его выбор преемника сделали неизбежной первую из двух катастроф, которые в конечном итоге привели к краху Византии.

В течение нескольких недель после смерти Исаака стало ясно, что его краткое царствование лишь ненадолго остановило упадок империи. При Константине X Дуке этот упадок достиг низшей точки. Он не был злым человеком; он был умным и образованным потомком одной из старейших и богатейших семей военной аристократии. Если бы он остался верным своему происхождению и если бы за время своего восьмилетнего царствования продолжил работу Исаака, укрепляя армию и готовя ее к грядущим вызовам, ситуацию, возможно, удалось бы спасти. Однако он предпочел приятную жизнь в Константинополе, где проводил время в ученых спорах и набрасывал черновики бесконечных трактатов о тонкостях законодательства. Цена, которую заплатила за это империя, была очень высокой.

Бюрократия снова оказалась всемогущей: ведь несмотря на то, что Византийская империя была абсолютной монархией, экономика в ней управлялась согласно социалистическим принципам. Частное предпринимательство находилось под жестким контролем; производство, труд, потребление, иностранная торговля, социальное обеспечение и даже перемещение населения – все это находилось в руках государства. Следствием этого стало необъятное полчище чиновников, которым император внушал лишь один принцип: если не уничтожить, то обуздать силу армии. Ее надлежало лишить большой части финансирования, ограничить полномочия военачальников, а солдат из бывших крестьян постепенно заменить иностранными наемниками. Константин и его правительство интеллектуалов не понимали, что, во-первых, именно эти меры, вероятнее всего, приведут к дальнейшим переворотам, а во-вторых, у ворот Византии стоит враг – самый грозный из тех, кого она видела на протяжении многих веков.