Роман Диоген захватил Манцикерт, однако наслаждался победой недолго. Буквально на следующий день его войско серьезно пострадало от нападения нескольких групп сельджукских лучников, во время которого Вриенний получил три неприятные, но, к счастью, поверхностные раны. Ночь была безлунной, и византийцы почти не спали. Сельджуки продолжали наседать, производя в темноте такую суматоху, что каждый раз казалось, будто они захватили лагерь. На следующее утро все были приятно удивлены, увидев, что частокол вокруг лагеря выстоял; неприятным потрясением стало то, что большой контингент наемников-узов перебежал к сельджукам – в армии было еще несколько тюркских подразделений, каждое из которых могло последовать их примеру в любое время. При таких обстоятельствах и учитывая, что половина армии во главе с одним из лучших полководцев бесследно исчезла, можно было ожидать, что император примет делегацию, прибывшую на следующий день с предложением перемирия.

Но почему султан хотел перемирия? Возможно, потому, что он был далек от окончательной победы. Сельджуки всегда предпочитали вести нерегулярные боевые действия, а не вступать в генеральные сражения, которых они при любой возможности избегали. Кроме того, была ли хоть какая-то причина для битвы? Единственное серьезное разногласие касалось Армении, которая имела большое стратегическое значение и для султана, и для Романа. Если бы они сумели договориться о взаимоприемлемом разделе ее территории, обе армии остались бы целы, и Алп-Арслан вновь обратился бы к цели, которая действительно его интересовала, – Фатимидам.

Однако император остался тверд: это была единственная возможность окончательно избавить империю от тюркской угрозы. Алп-Арслан находился на расстоянии нескольких миль; сам Роман все еще командовал войском, численность которого вряд ли когда-либо возрастет. Кроме того, если он вернется в Константинополь без борьбы, какие у него шансы сохранить трон – и даже жизнь – и выстоять против интриг семьи Дука? Отправив посольство восвояси с минимальной любезностью, он приготовился к схватке.

Как ни странно, сражение при Манцикерте до последнего ее этапа едва ли можно было назвать битвой. Роман выстроил войско в длинную линию, состоявшую из нескольких шеренг, расположив кавалерию на флангах. Сам он встал в центре, левым флангом командовал Вриенний, правым – каппадокийский военачальник Алиат. В арьергарде находились, как пишут источники, «рекруты из благородных семей» под командованием Андроника Дуки, племянника покойного императора (что вызывает некоторое удивление). Этот молодой человек, похоже, даже не пытался скрыть свое презрение к Роману, и удивительно, что ему вообще позволили участвовать в кампании. В течение дня византийская армия продвигалась по степи, но сельджуки отступали широким полумесяцем, предоставляя всю инициативу конным лучникам, которые подъезжали к флангам византийцев, осыпали их градом стрел и снова отъезжали; однако для находившегося в центре императора, к его разочарованию, на месте врага постоянно была пустота. Он продолжал ехать в надежде, что каким-то образом ему удастся заставить противника развернуться и вступить в бой; внезапно он понял, что солнце быстро клонится к закату и что он покинул лагерь практически без защиты. Он дал сигнал возвращаться и повернул коня.