Молодые воины вошли в Священный вигвам, где царили сумерки и тишина, пропитанные необычными благовониями, и погрузились в особый мир – мир духов. Силе внушения шамана был подвластен каждый, кто вырос с верой во власть духов. Шаман жестом пригласил юношей садиться к огню и дал им особого табака для их трубок. Глубоко вдыхать дым во время священного обряда также считалось жертвой Солнцу. Шаман тоже курил и долго молчал. Время от времени он подкладывал в огонь сухую ветку, чтобы пламя не погасло.

Своих молодых помощников он отослал. Перед предстоящим событием все казалось настолько значительным, даже любое маленькое действие, что он выполнял его собственноручно. Наконец он погасил трубку и приготовил предметы, которые понадобятся ему завтра: два длинных и два коротких кожаных ремня и древний каменный жертвенный нож. Он разложил все это вместе с магическими знаками на куске кожи, так что молодые воины могли видеть это.

– Я спрашиваю тебя, Горный Гром, и тебя, Рогатый Камень: кто из вас двоих лучше? – произнес он затем медленно. – Не торопитесь с ответом и говорите правду!

Но юноши, несмотря на призыв тщательно обдумать ответ, думали недолго. Горный Гром, к которому шаман обратился первым, первым и ответил:

– Лучший из нас двоих – мой брат Рогатый Камень. Он одержал больше побед в поединках, он убил больше врагов, он сразил серого медведя. Он знает больше меня. Его мысли быстрее моих, его ноги проворнее, а руки – ловче и искусней.

– Это не так, – возразил Рогатый Камень. – Лучший из нас двоих – мой брат Горный Гром. Его мысли просты и ясны. Он всегда искренен. Он еще не пользовался своими силами в полную меру. Они пока дремлют в нем и однажды проснутся.

– Вы оба хорошо говорили, – сказал шаман. – К тебе, Горный Гром, у меня больше нет вопросов. Я знаю тебя с твоих первых дней. Я видел тебя мальчиком, юношей и теперь увидел мужчиной. Ты настоящий воин сиксиков, и ты выдержишь Танец Солнца. – Шаман сделал паузу и обратился к Рогатому Камню: – К тебе у меня еще есть вопросы.

– Я слушаю тебя.

– О чем ты говорил со своей сестрой Уиноной?

– Ни о чем.

Сказать это шаману для молодого воина было не так легко, как в разговоре с Чотанкой. И все же он сказал это так же кратко и так же решительно. Он счел недостойным для себя нарушить молчание, которое хранила его сестра. Он ненавидел расспросы и попытки уличить его во лжи.

Шаман беззвучно пошевелил губами. Потом спросил:

– Ты дакота?

Рогатый Камень вспомнил, как его уже спрашивали об этом, когда он после трехдневного испытания, обессиленный голодом и жаждой и измученный бесплодными мыслями, вернулся в Священный вигвам. Тогда он промолчал. Промолчал он и сейчас.