Но это было нелегко. Стремление измученной плоти положить конец этой пытке, длившейся пятнадцать долгих часов, и страх испортить все в последние минуты делали свое дело. По правилам обряда нельзя было ни развязывать ремни, ни резать кожу на груди. Кожа должна была быть порвана.

Последние лучи солнца погасли за вершинами гор. В небе еще горели отблески заката, когда Горный Гром упал в траву с порванной в клочья кожей на груди. Глаза его были закрыты, щеки ввалились. Он не шевелился. Шаман отцепил ремень от столба, и воины понесли доблестного мученика в вигвам его отца. Там его уже ждала мать, чтобы позаботиться о его ранах. Ситопанаки осталась стоять рядом с Уиноной.

Рогатому Камню все еще не удавалось освободиться от ремня. Он продолжал Танец Солнца один. Сумерки перешли в полумрак ранней летней ночи. Солнце покинуло танцующего. Зажглись первые звезды. Рогатый Камень то и дело изо всех сил бросался назад, но ремни сидели слишком глубоко, и он никак не мог их вырвать из мяса.

Уже час танцевал он один вокруг столба. Толпа молча ждала. Кто-то пробормотал:

– Солнце наказывает его… Он лжец. За это он поплатится жизнью.

Эти слова быстро облетели толпу.

Уинона беззвучно шевелила губами, прикрыв рот ладонью. Она молилась. Она, как и все остальные, знала, что помочь Рогатому Камню имел право лишь один человек – шаман. По правилам обряда он мог отцепить от столба конец длинного ремня, если танцующий выдержал испытание и не потерял сознание. Он мог дать конец ремня всаднику, чтобы тот таскал беднягу, как на аркане, пока кожа на груди не порвется. Иногда, чтобы ускорить это, на спину ему прыгал какой-нибудь мальчик. Уинона знала это, но с болью в сердце видела, что шаман не собирался помогать Рогатому Камню. Она посмотрела на Маттотаупу. Наверное, ему было стыдно за сына, который прошел через это испытание не так успешно, как Горный Гром, или которого Солнце наказало, потому что он – лжец. Отец не видел, как славно его сын выдержал испытание на звание воина. Зато стал свидетелем его слабости перед лицом Великой Тайны, его позора перед представителями трех племен и их вождями, перед Татанкой-Йотанкой, перед Тачункой-Витко, перед Шонкой… Горящая Вода мог гордиться своим сыном, а Маттотаупе было уже не до веселья.

Рогатый Камень вдруг пошатнулся и упал на колени. Никто уже не верил, что он сам сможет освободиться. Он был прикован к жертвенному столбу, и, если шаман не вмешается, ему придется сидеть на привязи, пока ремень сам не выйдет из загноившейся раны или он не умрет.

У Рогатого Камня потемнело в глазах. Так же как боль жгла огнем его тело, последние остатки его воли вспыхнули ярким пламенем под воздействием мысли. Перед лицом грозившего ему обморока и унижения на глазах сотен людей он прикоснулся к столь ненавистному для шамана поясу из вампума. Он не мог предать заключенное в нем послание. Шаман, один стоявший вблизи жертвенного столба, возможно, подумал, что Рогатый Камень решил снять с себя пояс и покориться его воле. Но тот поправил пояс и выпрямился; тело его вновь повиновалось ему. В коленях снова появилась сила. Из груди вырвался какой-то звук. Никто не понял, что он означал, потому что это было семинольское имя.