Юношу, женщину и удачливого человека объединяла полнота души. Тот, кому сопутствует большая удача, всю свою жизнь или по крайней мере с того момента, когда он становится вождем клана, сохраняет в себе интенсивность святости. Вот что говорит Тацит о внешнем виде жрецов одного из германских племен: «У наганарвалов показывают рощу, освященную древним культом. Возглавляет его жрец в женском наряде». Не подлежит сомнению и то, что волос его не касалось железо, ибо длинные волосы – один из признаков святости.

Распущенные волосы также были признаком ведьмы. В Швеции женщин, ходивших по улицам с распущенными волосами, когда добрые люди спали в своих постелях, наказывали насильственным острижением.

Сострижение волос, вероятно, было настоящим оскорблением личной святости и неприкосновенности, а потому процедуру обрезания волос мальчиков, вступавших в пору зрелости, препоручали незнакомцу или по крайней мере тому, кто не принадлежал к числу его ближайших родственников. Причиной этого, вероятно, было естественное нежелание семьи отрезать от себя удачу, какой бы необходимой ни была процедура. С другой стороны, следовало убедиться в добрых побуждениях человека, которому бы поручена миссия обрезания волос, ибо столь тесный контакт порождал взаимные обязательства в пределах фрита. Человек, который стриг мальчика, становился его приемным отцом и дарил ему подарки. Нет сомнений, что преимущества, которые возникали в результате того, что человек превращался для мальчика в некое подобие крестного отца, использовались в полной мере, поскольку они создавали условия для союза и увеличения власти самого юноши и его родственников. В семьях влиятельных монархов сострижение волос превращалась в государственное дело, достойное того, чтобы о нем узнали потомки. Павел Диакон сообщает нам, что король франков Карл послал своего сына Пипина к Луитпранду, чтобы тот, согласно обычаю, его остриг и тем самым символически усыновил его. Король лангобардов стал Пипину названым отцом, щедро одарил его и отправил домой.

В «Саге о Курином Торире» говорится, что Херстейн произнес слова клятвы, поставив ногу на камень очага в доме Торда Ревуна. Этот символический жест говорит не только о том, что он готов положить свою жизнь во исполнение обета, но и о том, что его слова вдохновлены силой всех его родственников. И нет никакой возможности отречься от этой клятвы; иными словами, слово уходит вперед, прокладывая путь делам, и ведет за собой того, кто его произнес, и, если его слова окажутся не подтвержденными делом, это навлечет бесчестье на весь его род.