– Пусть доски “Анахиты” перешли в иные руки, но душа ее навеки с вами и вашей семьей, биби-джи, – сказал боцман. – Корабли, они как лошади – помнят тех, кто их взрастил.

Баркас отошел от причала, и радость взаимного узнавания вспыхнула еще ярче. Среди множества судов, стоявших в проливе, Ширин легко отыскала взглядом “Анахиту”: ни один “купец” или военный корабль не обладал таким изяществом прогулочной яхты.

Шхуна тоже как будто ее узнала и оживилась, столпившиеся у фальшборта матросы вытягивали шеи, стараясь разглядеть вернувшуюся хозяйку. Восторженность их смущала Ширин, ибо все это выглядело так, будто она явилась востребовать наследство, захваченное самозванцами. Возникла мысль, не обидит ли Бернэмов прием, оказанный ей командой.

Но если миссис Бернэм и была этим раздосадована, то виду не подала, приветствовав всю троицу сердечно, а Ширин так с особой теплотой. Подхватив гостью под руку, она сказала:

– Наверное, вы хорошо знакомы с этим кораблем, дорогая?

– Да, конечно.

Похоже, миссис Бернэм совершенно оправилась после недавнего приступа нездоровья, лимонное вечернее платье с завышенной талией и пышными рукавами с шестью перехватами было ей к лицу.

– Не желаете ли вместе с друзьями прогуляться по судну и вспомнить былые времена?

– Благодарю вас, вы очень любезны.

– Тогда идемте, я вас сопровожу, покуда не подъехали другие гости.

Ширин не ошиблась в своем предположении, что интерьер шхуны претерпел большие изменения. Коридор, что вел к покоям Бахрама, некогда украшали картины и резные панели с зороастрийскими и ассирийскими сюжетами. Теперь они пропали, нигде никаких художеств.

Еще бо́льшая неожиданность поджидала в конце прежде богато убранного коридора, где располагались “Хозяйские апартаменты”, путевая обитель Бахрама, – просторная, роскошно обставленная каюта с кормовыми иллюминаторами.

Ширин допускала, что здесь-то и поселятся новые хозяева шхуны, но, к ее изумлению, каюта использовалась как чулан. Распахнувшаяся дверь явила нагромождение всевозможной мебели: кресла, столы, разобранные кровати, козетки и даже фортепьяно. Один иллюминатор был открыт настежь.

– К сожалению, случилась неприятность, – сказала миссис Бернэм. – На подходе к Китаю налетел шквал, распахнувший иллюминаторы, и всю каюту залило, ей требуется серьезный ремонт. Но это уже на верфи, а пока мы ее используем под кладовую. Вот, видите, – она показала на иллюминатор, – опять открыт. Ведь только что я приказала ламповщику его задраить, но этот остолоп, конечно, тотчас все забыл.

Фредди шагнул к иллюминатору: