Речь мистера Бернэма была прервана взрывом аплодисментов, который он остановил признательным жестом.

– Нельзя забывать, что в сердцевине сего противостояния два бесценных святых понятия: свобода и достоинство. Предстоящая война будет не только ради освобождения потомков династии Хань от маньчжурской тирании, но и ради защиты нашей собственной чести, в здешних краях подвергшейся беспримерному унижению.

Аудитория откликнулась неслаженным хором:

– Позор! Позор!

Мистер Бернэм переждал выкрики и продолжил:

– Допустимо ли вечно глотать обиды, какие здесь наносят белому человеку? Что, так и будем мириться с оскорбительными прозвищами “варвары”, “чужеземные дьяволы”, “красноголовые бесы” и прочими?

Собрание ответило ревом:

– Нет! Ни за что!

– Мыслимо ли, чтобы мы, живущие под сенью самого гордого воинского флага на свете, не потребовали сатисфакции за бесконечные гнусные поношенья представителей нашей милостивейшей государыни?

Вновь пауза, и вновь ответный рев:

– Нет!

– Быть посему! Пусть Поднебесная отведает вкус воздаяния, на которое сама напросилась, мы же будем надеяться, что оно направит ее на тропу исправления, ибо в Писании сказано: “Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец?”[90] Право слово, я завидую счастью китайцев понести наказание розгой, которую держит вот такая рука.

Ухватив за запястье, Бернэм вскинул руку капитана Ми, чем вызвал ликование слушателей. Лучи заходящего солнца окрасили оратора, представив его пунцовым от восторга.

– Я ничуть не сомневаюсь, джентльмены, что Господь благословит вас и вспомоществует вашим усилиям, ибо вы заняты божеским делом, по исполнении коего Китай изменится неузнаваемо, и сие станет вашим вкладом в историю. Будущие поколения изумятся сотворенному вами чуду и скажут: воистину мировая история не знала столь грандиозных превращений, содеянных столь малым числом людей! – Бернэм поднял руку, прерывая одобрительный гул. – А теперь, господа, помолимся.

Склонив голову, Полетт зашептала молитву, однако вновь заметила маячившего поблизости Захария. По завершении молебна она решила скрыться, но ей помешало очередное объявление:

– А сейчас, дамы и господа, отважные бенгальские сипаи отдадут салют нашему флагу!

Одновременно с зычной командой хавильдара прошелестел шепот Захария:

– Мне нужно вам кое-что сказать…

Лишенная возможности скрыться, Полетт устремилась на корму, где не было опасности чужих ушей. С каждым шагом она все отчетливее ощущала закипавшую злость и, достигнув фальшборта, обернулась к Захарию, вперив в него пылающий взор.