– Не могу знать, мэм-саиб. Он мой командир, о таких вещах мы не говорим.

Кесри даже не рассчитывал, что ему поверят; дочь военного, мадам прекрасно знала: от сослуживцев подобное не утаить. И он не ошибся – ответ его восприняли уверткой.

– Значит, не хочешь поговорить со мной, Кесри Сингх?

– Так я уже все сказал: Ми-саиб холост и не имеет содержанки.

– Он когда-нибудь вспоминал меня?

– При мне – нет, мэм-саиб.

– И что, тебе больше нечего сказать?

Отчаяние в ее голосе разжалобило Кесри.

– Да вот еще что, пожалуй…

– Ну?

– Эк баар, однажды, через двенадцать лет после той зимы в Ранчи, Ми-саиба ранили в бою. Я был рядом и помог санитарам снять с него мундир. Из внутреннего кармана… – Кесри коснулся левой стороны груди, – выпал конверт…

– Что за конверт? – выдохнула миссис Бернэм.

– По-моему, это было ваше письмо.

– Неужели?

– Да, я узнал конверт, который когда-то давно вы просили передать Ми-саибу.

Кесри смотрел прямо перед собой, но в двух ярких точках, возникших в нижнем краю обзора, распознал засиявшие глаза миссис Бернэм. И в тот же миг он увидел капитана Ми, спускавшегося по палубному трапу. Предупреждая собеседницу, Кесри глазами подал ей знак. Миссис Бернэм глянула через плечо и, заметив капитана, приняла озабоченный вид, завозившись с ридикюлем.

– Надеюсь, миссис Бернэм, мой хавильдар не выболтал все военные тайны? – с натужной шутливостью сказал Ми. – Похоже, он готов многим поделиться.

– Вы как будто ревнуете его ко мне? – в тон ему ответила миссис Бернэм, но затем вдруг сникла и дрогнувшим голосом мягко проговорила: – Ну хватит, Невилл, сколько еще мы будем притворяться?

Застигнутый врасплох ее прямотой, капитан утратил самообладание напрочь. Кругами по воде от брошенного камня на лице его отразились боль, томления и обманутые надежды последнего полутора десятка лет. А когда он заговорил, в тоне его слышалась уже знакомая Кесри растерянная беспомощность восемнадцатилетнего юнца.