Но Полетт решила все-таки поехать на остров – бог с ней, с жарой, лучше отвлечься работой, чем маяться на корабле.

Как и во всякий другой день, гичка отвалила от “Редрута”, вот только нынче вода, подобно воздуху, была удивительно неподвижна, и на ее зеркальной глади лишь ненадолго возникали бороздки от весел.

Полетт сидела спиной к носу лодки, и на подходе к острову один гребец предложил ей обернуться. Глянув через плечо, она увидела группу людей, окруживших нечто, лежавшее на земле.

Тотчас вспомнился двухлетней давности день, когда прилив вынес на берег утопленника. Сердце Полетт скакнуло, она попросила гребцов приналечь на весла. Едва гичка ткнулась носом в песок, девушка выскочила на берег и побежала что есть духу.

Пробившись сквозь людское кольцо, она увидела мертвое тело. Мокрая одежда его была искромсана ножом, но поношенный сюртук и мешковатые брюки не оставляли сомнений в том, кому они принадлежат.

Увидев Полетт, кряжистый старик, сидевший на корточках возле мертвеца, сдернул платок с его лица.

– Миста Фредди Ли.

Старик оказался хозяином, который в деревне сдавал ему жилье. Прошлым вечером, рассказал он, двое незнакомцев интересовались его квартирантом. Назвавшись приятелями Фредди, они сказали, что будут ждать его на берегу.

Фредди воспринял известие настороженно:

– Кого они спросили, э?

– Фредди Ли, – сказал старик, чем снял все опасения.

– Так меня кличут только друзья, э? – Фредди надел шляпу и пошел на берег.

Живым его больше не видели.

Глава 20

Глава 20

Атакам и контратакам, взрывам и канонаде в окрестностях Кантона три долгих дня аккомпанировал непрерывный, нарастающий шум – вой невидимых толп, испуганный детский плач, треск пожаров.

С английской стороны бой вели только военно-морские силы, пехотные подразделения оставались на транспортных кораблях, столав явших у Вампоа.

Бенгальские волонтеры, уже давно переброшенные к острову, переносили заточение крайне тяжело. Как назло, во второй день боев резко изменилась погода, одарившая душным пеклом. В отсутствие даже легкого дуновения трюмная вонь пропитала все судно, и в его нижних отсеках было столь же невыносимо, как под палящим солнцем на палубе.

Капитан Ми, чье душевное состояние пошло на спад после боя в Тигриной пасти, мучился особенно. На взгляд Кесри, он сильно изменился, хотя поначалу был в прекрасном расположении духа, обретенном за время отпуска в Макао. Но вернувшись с “Ибиса”, куда отвез раненого лейтенанта, капитан впал в черную меланхолию. Сперва Кесри думал, что его расстроило внезапное и такое печальное окончание службы молодого офицера. Но позже понял: нечто иное повергло капитана в столь мрачное состояние, в каком он не был со дня разлуки с мисс Кэти, нежданно случившейся в Ранчи. И теперь, когда войска томились взаперти, порой казалось, что Ми дошел до края – еще никогда Кесри не видел его таким угрюмым и злобным, как в эти долгих три дня.