– Когда погрузка на десантные суда, сэр?

– Завтра в час пополудни.

Кесри удивился необычному сроку начала большой операции.

– Почему так поздно, сэр?

– Никак ты забыл, хавильдар? – усмехнулся капитан. – Завтра – 24 мая, день рождения королевы Виктории. В полдень будет салют.

Кесри, и впрямь запамятовавший знаменательную дату, обрадовался напоминанию, поскольку в праздники сипаям полагалось особое “жидкое довольствие” в виде грога.

Похоронами Фредди пришлось заняться Ширин и Задиг-бею, поскольку больше было некому.

Они сразу решили, что погребение пройдет по китайскому обряду, как того, уверил Задиг, желал бы покойный. Что касаемо места, Ширин предложила похоронить Фредди рядом с отцом.

– А что скажут Диньяр и другие парсы? – Задиг недоуменно вскинул бровь. – Вдруг они будут против, поскольку Фредди не из их общины?

– Пускай возражают. Главное, Бахрам был бы доволен. Хоть после смерти он признает Фредди сыном, чего не мог сделать при жизни. Будет правильно, если мальчик упокоится рядом с ним.

– Верно, – согласился Задиг. – Такова была бы воля Бахрам-бхая.

Они решили устроить похороны в тот же день. Тело долго пролежало в воде, и жара не позволяла оттягивать с погребением. Кроме того, завтра на острове будут отмечать день рождения королевы, и поди знай, какие возникнут осложнения.

Поскольку Задиг и Ширин ничего не знали о китайском обряде, организационные хлопоты легли на плечи старика, квартирного хозяина Фредди. Он раздобыл гроб, который обклеил желтой и белой бумагой[102], нанял тележку, могильщиков и плакальщиц.

На подготовку ушло время, и гроб с надлежаще прибранным покойником закрыли только к вечеру.

Солнце уже валилось за горизонт, когда процессия вышла из деревни. По дороге Задиг обратился к Полетт:

– Нет ли вестей от Дрозда?

– Недавно получила письмо, он в Индии, – кивнула Полетт. – На Чусане Дрозд сильно захворал, и его переправили в Калькутту… – Она осеклась и показала на баркас, причаливший к берегу: – Смотрите-ка, миссис Бернэм…

Тележку отправили вперед, а Задиг, Полетт и Ширин дождались гостью.

Несмотря на жару и большую влажность, миссис Бернэм была в перчатках и шляпе с вуалью, сменив, правда, белый цвет на черный. Она оцепенела, увидев, что все другие в одежде светлых тонов.