– Охренел, что ли? Не вздумай! Срамословец вмиг на кол посадит. И меня на пару с тобой.

Раджу закрыл глаза, но какой уж тут сон – жара, а его так колотит, что прям стучат зубы, заглушая лязг лопат, доносящийся снаружи. Там уже копали могилу для обезглавленного водоноса.

– Знаешь, зачем они унесли голову? – шепнул Дики.

– Зачем?

– Получат награду, мля.

– Откуда ты знаешь?

– А для чего еще? Интересно, сколько им заплатили бы за наши с тобой бошки?

Побудку протрубили на рассвете столь же душного и жаркого дня. Взмокшие сипаи побрели на завтрак и обнаружили, что нынче, как назло, кормят ненавистной им картошкой.

Они еще ковырялись в мисках, когда прозвучал сигнал тревоги – возле северных и западных ворот цитадели было замечено движение китайских войск.

Кесри не успел допить свой чай, а капитан Ми уже отдал приказ о выходе из лагеря: вторая рота и мадрасский батальон сопровождают генерала Гофа до лежащего в миле холма, где будет обустроен командный пункт.

Сипаи спешно построились и колонной зашагали под бой барабанов и посвист флейт. Однако залитые водой рисовые поля тотчас нарушили походный порядок, что и предвидел Кесри. Солдатам приказали идти гуськом по насыпным межам.

Вскоре от строя не осталось и следа, главным было сохранить равновесие. Оскальзываясь в липучей слякоти, солдаты использовали ружья как посохи и все равно, не удержавшись, падали. Отягощенные ранцами и снаряжением, они только сучили ногами и не могли подняться без посторонней помощи.

Сипаи-то хоть были в сандалиях, а вот офицерам, обутым в тяжелые сапоги, пришлось еще хуже, и они, раскинув руки, пробирались, точно канатоходцы.

Полководец генерал Гоф (или Гофи, как называли его английские офицеры), рослый, вечно угрюмый мужчина с моржовыми усами, всегда отличался отменной выправкой. Но сейчас и он, едва не роняя сбившийся набекрень кивер, балансировал, как циркач на проволоке. Сын генерала, служивший его адъютантом, шел на шаг позади и пытался поддержать отца под локоток, но то и дело оскальзывался сам, и было ясно, что все это добром не кончится. Так и вышло: уже перед самым холмом оба грохнулись в воду. Отряд остановился, дабы выудить и обсушить свой командный состав.

Срамословец не замедлил со взбучкой хихикавшим музыкантам:

– Вам смешно, подлецы вы этакие? Вы у меня узнаете, как смеяться над генералом! Ничего, погодите, скоро будете прыскать с другого конца!

В отличие от своих товарищей, которых продвижение по слякотной жиже весьма забавляло, Раджу не счел происшествие смешным. Он думал об ином, и неотвязные мысли эти порождали картины, прежде не возникавшие. Что почувствуешь, когда копье проткнет тебе горло или грудь? А когда штык вонзится в живот? Каково это, когда в тебя жахнет пуля? Она вдребезги размозжит твои кости?