Я не принял в расчет одного: приятель убитого оказался достаточно трезвым, чтобы пуститься в погоню. Вопли «Убийца!» и «Хватай его!» наполнили воздух. Люди оборачивались ко мне и замечали перепачканную кровью одежду. Вскоре я оказался в кольце врагов. Только страх преследователей перед моим кинжалом и близость переулка спасли меня. С разорванной туникой, с гудящей от удара головой, я нырнул в узкую улочку и побежал.

От топота ног за спиной меня охватила паника. Если этот крысиный ход заканчивается тупиком, я покойник. Двадцать шагов спустя худшие мои опасения подтвердились – я уперся в глухую стену. Готовясь дорого продать жизнь, я развернулся и, пока делал это, заметил проход слева от себя. Я бросился туда. Там я поворачивал налево и направо, направо и налево. В спешке и в ужасе я потерял всякое чувство направления. В волосах запуталась паутина. Торчавший гвоздь оставил на руке алую полосу. Сапоги напитались какой-то жидкостью, судя по запаху – мочой.

Я остановился и прислушался. Отдуваясь, я слышал гневные крики, но они доносились издалека. Не было ни приближавшихся шагов, ни воплей преследователей. Радоваться было рано – положение мое оставалось ненадежным. Я понятия не имел, где нахожусь, и, пока я добрался бы до ворот, к ним, весьма вероятно, уже выслали бы наряд стражников.

Страх сдавил мне грудь. Я стоял в вонючей темноте, не зная, что предпринять.

– Ну сколько еще тебе говорить? – раздался возглас. – На улице дождь, сними белье!

Я очнулся. Пойдя на голос, я заглянул в небольшой дворик – как я рассудил, он примыкал с задней стороны к лавке, над которой располагался жилой этаж. На растянутой от стены до стены бечевке сушились две мужские туники и несколько пар штанов. Я не колебался, так как из выходившего во двор коридора слышались шаги. Я прошмыгнул внутрь мимо перепугавшегося кота, сдернул с веревки тунику и штаны, затем удалился тем же путем. Вслед мне не полетело ни одного возмущенного окрика, и сердце мое подпрыгнуло от радости. Не далее как в десяти шагах от калитки я расстегнул пояс и стянул с себя брэ, потом напялил не очень подходящую по размеру добытую одежду. От нее исходил довольно неприятный, стариковский запах, но меня это не смущало. У этой туники на подоле не было красноречивых алых пятен.

– Я думал, ты обе мои туники выстирала, – сказал мужчина.

– Ну да, – ответил женский голос.

– А тут только одна.

Закусив губу, чтобы не рассмеяться, я пошел дальше.

Когда я добрался до главных ворот, звонили девятый час. Я не мог знать, выбрались ли наружу Ричард и Овейн. Если они до сих пор внутри, рассуждал я, надежда разыскать их мала, а риск угодить в лапы французов довольно велик. Снедаемый беспокойством, я прибился к большой группе крестьян, покидавших город.