Почти про себя она сказала: “Воздух такой свежий и чистый.”

“Не для меня, мэм, - ответил Данниган. “Не думаю, что когда-нибудь смогу выбросить из головы запах этого места . . .”

Он замолчал, и на мгновение внимание Шафран было отвлечено бомбой или воронкой от снаряда впереди, которую она сразу же заметила и обошла вокруг без особого драматизма, потому что это стало привычным занятием за последние несколько дней. Только оказавшись снова на гладкой поверхности дороги, она взглянула на мужчину, сидевшего на пассажирском сиденье, и в этот момент ей пришлось съехать на обочину.

Суровый, закаленный в боях сержант стоял, обхватив голову руками, и беспомощно всхлипывал.

Шафран наклонилась и положила руку ему на спину. - В чем дело, Данниган? В чем дело?”

Он глубоко вздохнул, вытер лицо и посмотрел на нее все еще влажными от слез глазами. “То место . . . это чертово место . . .”

- Я знаю . . .- сказала она. “Я понимаю.”

- Ты же знаешь, что такое война. Ты видишь ужасные вещи. Товарищи разлетелись на куски прямо у тебя на глазах. Парни с оторванными ногами, с вывешенными наружу кишками. Но это ... . . это было хуже всего . . . это было все равно что въехать во врата ада . . .”

Он выпрямился в кресле. “И все же я рад, что видел Дахау. Я видел худшее, и я горжусь тем, что боролся с этим, и теперь я собираюсь сделать так, чтобы это никогда не повторилось.”

Они достигли Инсбрука ближе к вечеру, всего на несколько часов отстав от 103-й пехотной дивизии США, которая вошла в город без какого-либо значительного сопротивления. Шафран нашла штаб дивизии и отправилась на поиски офицеров разведки, а Данниган отправился за топливом для джипа.