Шафран закончила фразу. - Мой отец все еще владеет землей, а они - нет.

Макори пожал плечами в знак согласия. При всей его храбрости, при всей его службе короне, он все же должен был быть осторожен, прежде чем высказывать мнение, которое многие белые люди сочли бы крайне дерзким. Шафран, однако, не принадлежала к числу таких людей.

- Это также аргумент Бенджамина, - сказала она. - "Никакое процветание ничего не значит, если люди не являются хозяевами своей собственной земли, своей собственной судьбы".

- ‘И что вы на это скажете?

- Думаю, вы оба правы. Раньше я никогда этого не делала. Честно говоря, я не думала об этом. Я имею в виду, что все люди, которые работали на нас, казались счастливыми, и я знала, что отец действительно заботился о них, поэтому я не видела в этом ничего плохого.

- И что заставило вас передумать?

- Ну, для начала это восстание. Я не могу вынести того, что мы делаем с кикуйю. И, ну, вся идея империи, кажется, принадлежит другой эпохе ... - Шафран остановилась, когда ей в голову пришла мысль. - Бенджамин знает, чем вы занимаетесь? Он знает, что вы работаете на нас против Мау-Мау?

– Да, как и человек, которым мы оба восхищаемся ... - Макори посмотрел прямо на нее. - Возможно, нам следует продолжить этот разговор снаружи, где мы сможем побыть наедине?

В других обстоятельствах Шафран восприняла бы это как пропуск, испытывая сильное искушение сказать "Да", но затем заставила себя отклонить предложение. Но она прекрасно знала, что в приглашении не было никакого сексуального подтекста. Она все еще колебалась. Она не хотела, чтобы Герхард увидел ее с этим высоким, темноволосым, красивым незнакомцем и напрасно беспокоился. Хотя, если подумать, где был Герхард? Шафран оглядела шатер, но вместо того, чтобы заметить своего мужа, ее глаза остановились на Хендерсоне. Он разговаривал со Стэннардом, сердито.

Словно почувствовав ее взгляд, Хендерсон повернулся и посмотрел на Шафран. Это заставило ее принять решение. Она ни в малейшей степени не беспокоилась о том, чтобы расстроить его.