Королю Генриху после его побега Казимировской дверкой не очень везло, чему удивляться нельзя, потому что дерзко и не очень старательно бы обдуман побег.

Вилекье, Пибрак и другие французы, сопровождающие короля, выскользнули вперёд него и должны были ждать его на дороге. Выходя, с ним был только Суврей, Мирон, Лархант и ду Халлея.

Ни один из них, хотя тут уже пребывали несколько месяцев, не знал так хорошо города и околицы, чтобы среди очень тёмной ночи, при поспешности и страхе, был уверенным, что не заблудится.

Король бежал неизмерно живо и торопил.

Едва они ушли на несколько десятков шагов, когда тут же за собой услышали кого-то бегущего, готовые защищаться; думали, что за ними уже поляки гонятся. Они как раз сели на коней. Только теперь среди темноты в подбегающем к ним они узнали француза д'Эрменвиля, который, хотя не выбранный в кортеж короля, прибежал, заклиная и прося, чтобы взял его с собой.

Генрих как раз хотел взобраться на коня, который так был горяч, крутился и отходил, что он несколько раз напрасно хотел достать до седла.

– Ты испугал нас, – воскликнул он подходящему, – садись на коня, и скорей. Нет времени.

Королевский конь тем временем так шалил, что Суврей должен был отдать ему клячу, недавно подаренную Тенчинским!

Судьба так хотела, чтобы на ней сбежал Генрих и предал того, который ему её подарил.

Вилекье, Пибрак и несколько других, с проводниками, которых должен был дать Седерин, обещали ожидать при фигуре у дороги, у разрушенной часовенки с образом Божьей Матери.

Но ни Вилекье, ни Пибрака, а что хуже, проводников, также не оказалось на месте.

Ждать? Не было возможности, время уходило, король первый предложил ехать вслепую по направлению к границе, надеясь, что его они или настигнут, или где-нибудь с ними встретится.

Хмурая и тёмная ночь с трудом даже протоптанную дорогу позволяла найти.

Едва пробежав несколько десятков шагов, король и его товарищи увязли в грязи, из которой едва сумели выбраться.

Д'Эрменвиль побежал искать тракт и ему удалось его найти. Пустились галопом, погоняя коней без милосердия, эта безумная езда, в молчании, среди темноты, продолжалась около двух часов.

Перед ними стоял чёрный лес, а в нём пересекалось несколько дорог. В неуверенности, которую выбрать, Суврей указал наиболее незаметную, но та вела к вырубке, с которой вывозили дерево для строительства. Внезапно около двадцати поваленных огромных сосен, стволов, пней и веток преградили дальнейшую дорогу.

Король, измученный, раздражённый, соскочил с коня.

Суврей и Лархант также пешком стали блуждать, стараясь выискать какую-нибудь новую тропинку.